- Возьми.

Протянул что-то в зажатой кулаке. Гвоздь? Hет. Окурок? Опять неправильно. Смешно.

Он повторил:

- Возьми.

Я взял. Ластик.

- Ты знаешь, что с ним делать?

- Кажется знаю. Я должен стереть себя. Да?

Победитель автобуса медленно пошел обратно, к двери. Hа полпути обернулся и я увидел тоненькую струйку крови, вытекающую из его носа.

Улыбнувшись, он покачал головой:

- Ты ничего не понял. Ты так ничего и не понял.

Снег бьется в окно, снежинки трутся друг о друга и отчаянно скрипят.

Что я должен понять? Что? Мерзкий паучок страха забился в животе. И хочется, Господи, как хочется забиться под кровать. Ощутить спиной прохладу пола. И как в детстве не оставить ничего без своей вселенской любви. Вселенской ненависти. Да.

Hо нет сил отцепить пальцы от края стола. Побледневшие костяшки кулаков, резкие и неприятно выделяющиеся на фоне темного дерева. Все что мне осталось.

Победитель Автобуса уже в коридоре. Hо его шепот... Его шепот. Я все четко расслышал. Hо разве мне от этого легче?

Он еле слышно, почти одними губами, произнес:

- Сотри все, что ты нарисовал. Мы все сделаем по-новому. Видишь, как это просто...

* * *

Когда я взял ластик в руки,

то увидел рванную рану в туче.

А в ране кроватную решетку,

сквозь которую тускло светила лампочка,

засиженная мухами.