— Красильникову убили вдруг, спонтанно...

— Неосторожно, что ли? Случайно? — насторожилась Катя.

— Н-нет. Не думаю. Пока не будем гадать. Вывод бесспорный только один: ее убили в таком месте, где нельзя было оставить труп, потому что это сразу бы выдало убийцу. В случае с Красильниковой сам факт убийства необходимо было замаскировать, выдав за несчастный случай.

— Стоп! — Кравченко напоминал овчарку, почуявшую след. — Почему?

— Потому что... — Мещерский наклонился к духовке. — Ото, триста градусов уже. Как бы не обуглилось. Да потому, Вадя, что сам факт убийства каким-то образом выводил на самого убийцу. Есть здесь какая-то связь.

— Так, значит, они знали друг друга? Были прежде знакомы? Он из ее круга общения? Мещерский кивнул. Катя молчала.

— И мы его знаем? — снова кинул крючок Кравченко.

— Не думаю. Пока, во всяком случае.

— Хорошо. Давай свои выводы дальше. Итак, Лавровский... — начал Кравченко.

— Подожди. Сначала я скажу. — Катя скороговоркой выпалила то, что говорил следователю Колосов:

— Убийца Лавровского сравнительно молод, рост — выше среднего, очень силен, имеет машину, возможно, знал убитого прежде.

— Это он все по следу под елкой прочел? — ревниво хмыкнул Кравченко. — Ишь ты, Фенимор Купер!

— Мы, Катенька, не уяснили себе пока главного: связаны ли убийства Красильниковой и Лавровского между собой?

— Это же очевидно! — возразила Катя.

— Сейчас ты рассуждаешь как обыватель, а не как юрист, — мягко возразил Мещерский. — А между прочим, единственный дипломированный юрист здесь именно ты. Нас с Вадей в расчет принимать не стоит.

— Куда уж нам, советникам при посольствах, тягаться с какими-то Колосовыми, — заворчал Кравченко.

— Допустим, что два этих преступления связаны, — продолжал Мещерский негромко. — Допустим. Тогда напрашивается вопрос: почему между этими убийствами прошло две недели? Почему Лавровского, если он представлял какую-то угрозу для убийцы, не прикончили сразу же после убийства Красильниковой?

— Ну и почему? — спросила Катя.

— Вывод я делаю такой: возможно, убийца поначалу либо вообще не знал о существовании Лавровского, либо не был уверен, что тот что-то про него знает. Когда же он в этом убедился, участь Пьеро была решена.

— Подожди, подожди... — Кравченко щелкнул, пальцами. — Когда мы там балаболили с ним в гримерной, его же позвали к телефону. Ну да! Типчик накрашенный, в венке, снизу прибежал с этим известием. Лавровский тогда еще удивился. Кать? — Он крутанулся на табурете. — Что он тогда сказал, а? Вспомни.

— К телефону... Да, его вызывали к телефону в администраторской. Кажется, предлагали работу, а он и сорвался сразу, — сказала Катя.

— Вот! Работу! И Светка для него тоже работу нашла! Он сам говорил, а значит...

— Это все ничего пока не значит, — прервал его Князь. — Это только хрупкий мост между туманными берегами. За работу у нас, слава Богу, тружеников сцены пока еще не бьют.

— Это смотря кого. Талькова-то вон убили, — ввернул Кравченко.

— Там дело другое: конкуренты, зависть.

— И здесь могли быть конкуренты. Перешли кому-то дорогу, получили роли главные где-нибудь в гвоздевой пьесе, вот их и шлепнули, — не сдавался Кравченко.