— По внешней стороне запястья? — повторила я. — Но…

— Вы сразу суть вопроса уловили, — похвалила меня Воронова. — Чтобы лишить себя жизни, люди режут внутреннюю часть. И настоящие самоубийцы никогда не делают это прилюдно. Те, кто при скоплении народа глотает таблетки, хватает веревку и тыкает в себя ножом, истерики с демонстративным поведением.

Я молча слушала даму. Да, истерики, манипуляторы. Или больные психически. Возможно, Мартине требовалась помощь врача, но она ее не получила.

Галина посмотрела на уже пустую бутылку, достала из шкафа новую и в очередной раз выпила воды. Потом подняла мою чашку из-под кофе и уставилась на ее стенки.

— О! У вас будет много хлопот.

— Неужели? — улыбнулась я.

— По службе и дома. Вижу ремонт, — продолжала Воронова, — или какие-то заботы с жильем. Может, просто генеральную уборку. В остальном все в полном порядке. А у меня…

Моя визави посмотрела на кофейные потеки в своей чашке и замолчала, ее лицо вытянулось.

— Что-то не так? — встревожилась я.

— Нет, нет, — возразила профессор, — я проживу еще сто лет.

В кабинет заглянула растрепанная девушка.

— Галина Леонидовна, студенты нервничают.

Воронова всполошилась.

— Ой, забыла! Простите, у меня сейчас лекция для вечерников. Более не могу продолжать беседу.

Я встала и уронила сумку. Пришлось присесть на корточки, чтобы собрать выпавшее из нее содержимое. Одновременно я бормотала:

— Спасибо за разговор, извините, что отняла столько времени… Ох, Таня, ты растеряша… Все высыпалось, сейчас соберу…

— Если понадобится еще что-то узнать, звоните, — вежливо разрешила ученая дама.

Я встала, повесила кожаную торбочку на плечо, пошла к двери. И услышала оклик:

— Татьяна!

Конечно, я обернулась.

— Уж простите за бесцеремонность, — смущенно пробормотала хозяйка кабинета, — но лучше я скажу, чем потом над вами посмеиваться начнут. У вас юбка и колготки разорваны.

Я попыталась изогнуться, чтобы рассмотреть неприятность.

— Ну надо же! Когда выезжала из дома, все было цело. Спасибо за предупреждение.

Мы вышли в коридор, Воронова проводила меня до лифта.

Я спустилась во двор, позвонила Эдите и пообещала вскоре приехать. Затем выслала ей запись беседы с Галиной Леонидовной, пошла к автомобилю и тут увидела на другой стороне улицы вывеску: «Одежда для хорошего настроения и здоровья». Я быстро перебежала проезжую часть и вошла в магазин.

— Здравствуйте, — весело произнесла женщина за прилавком, — мы рады видеть вас в нашем «Концепт Хаус-Холле». Ищете нечто конкретное или просто посмотреть зашли?

— Порвала колготки, — объяснила я, — и юбку в придачу. Остается лишь гадать, как случилась эта незадача.

— Как вас зовут? — задала неожиданный вопрос продавщица.

— Татьяна, — представилась я.

Женщина обрадовалась, словно я сделала ей подарок, и затараторила:

— Обожаю это имя! Так звали мою любимую бабушку. Вы очень на нее похожи, прямо вылитая Татьяна Павловна незадолго до смерти. Она скончалась в сто четыре года. Бабуля такая добрая была!

Я уставилась на продавщицу. Хм, однако сомнительный комплимент она мне сделала. Из ее слов следует, что я выгляжу древней старушкой, правда милой и доброй бабусей, что, согласитесь, лучше, чем походить на злобную каргу, ровесницу египетской пирамиды. Во всем плохом всегда есть нечто хорошее. Отлично, значит, я добрая Баба-яга.