Сквозь лобовое стекло машины «скорой помощи» открывается вид густого летнего леса. Под косыми лучами послеполуденного солнца на деревьях ярко, словно возрожденные, блестят мокрые листья.

Она заправляет за уши Ёнхе пряди еще не высохших волос. Как сказала Хичжу, тело сестры стало легким. Кожа, покрытая мягким пушком, как у ребенка, белая и гладкая. Намыливая ей спину, на которой выступал каждый позвонок, она вспомнила детство: как они вместе с Ёнхе мылись по вечерам, как она терла ей спину, мыла голову.

Словно вернувшись в прошлое, она перебирает тонкие безжизненные волосы сестры. Вместе с мыслью, что они похожи на волосы Чиу, когда тот еще лежал завернутый в детское одеяльце, приходит воспоминание о тоненьких пальчиках сына, трущих бровь, и ей становится тоскливо.

Она достает из кармана сумки отключенный с утра мобильный телефон. Включает его и нажимает номер соседки.

– Это мама Чиу… Я была в больнице, у родственницы… Да, но неожиданные обстоятельства… Нет, без десяти шесть к главным воротам дома подъезжает автобус детского сада… Да, останавливается почти всегда точно в это время… Думаю, не очень поздно. Если придется задержаться, то заберу Чиу и снова вернусь в больницу. Как, вы уложите у себя?.. Я вам очень благодарна… Вы ведь знаете мой номер?.. Я позвоню вам немного позже.

Закрывая крышку телефона, она осознает, что давно никого не просила присмотреть за Чиу. После ухода мужа она взяла за правило каждый вечер и выходные дни проводить вместе с сыном и до сих пор выполняла это данное себе обещание.

У нее на лбу появляется глубокая морщина. Неожиданно почувствовав, как наваливается дремота, она откидывается назад, к окну. Размышляет с закрытыми глазами.

Чиу скоро вырастет. Сам будет читать, общаться с людьми. Как она объяснит ему все, что произошло в их семье? Ведь когда-нибудь слухи, передаваемые от одного к другому, дойдут и до его детского уха. Сын чувствителен по натуре и довольно часто болеет, однако пока растет добрым славным мальчиком. Сможет ли она помочь ему сохранить эти качества?

Она вспоминает два обнаженных тела, что сплелись друг с другом, как виноградная лоза. Конечно, этот образ шокировал, однако, как ни странно, со временем перестал восприниматься как нечто сексуальное. Их тела сплошь устилало поле, на котором цвели цветы, на ветвях зеленели листья, и он, и она, казалось, уже не принадлежали человеческому роду. Они двигались так, как если бы изо всех сил старались превратиться в другие существа, перестать быть людьми. Какие мысли владели им, когда он захотел создать такой фильм? Рисковал ли он всем, потерял ли он все в этом причудливом и диком образе?

– …Мамину фотографию унес ветер. Я посмотрел в небо, да, а там летит птица, и она сказала: «Я твоя мама»… Да, еще из птицы выросли две руки.

Эти слова Чиу произнес утром, щуря сонные глазки, и было это давно, когда еще не так хорошо говорил. Она испугалась, увидев особую смутную улыбку, которая появлялась на его лице перед тем, как он собирался заплакать.

– И что, сон показался тебе грустным?