– Это лично вы, господин статский советник, можете не иметь, во что, кстати, трудно поверить. Но самодержавие является выразителем классовых интересов крупного капитала и высшего реакционного дворянства.

– Да кто же вам такое сказал? Сейчас, подождите минут пять.

Я достал из портфеля флакон с растворителем, тряпочку, небольшое зеркало и, быстро отклеив с физиономии лишнюю мохнорылость, смыл грим и предстал перед Ильичом в своем каноническом облике.

– Узнали? На всякий случай представляюсь официально. Александр Александрович Романов, император. И совершенно ответственно заявляю: мне самому пока неясно, кого бы я с большим удовольствием лично перестрелял – высшее дворянство или самых богатых представителей крупного капитала. Хотя если учесть, что они все банкиры, промышленники-то победнее будут, то, пожалуй, сначала все-таки финансовых воротил. Но и совсем обделять вниманием высшее дворянство тоже никак нельзя.

Вот тут будущего Ленина наконец-то проняло всерьез – он даже на некоторое время потерял дар речи, что для него было совершенно нехарактерно.

– В общем, предлагаю подумать о возможности построения социального государства пролетариатом в союзе с самодержавием – по крайней мере, на первом этапе. И, кстати, не хотите ли сменить место ссылки? С Сибири на квадрат Б-двенадцать.

– Э… ваше величество, – очнулся от столбняка Ильич, – а где это?

– В Гатчинском дворцовом комплексе, Приоратский замок и прилегающая к нему территория площадью два гектара. Причем, если вам там не понравится, можете в любой момент по первому же требованию отправиться в Сибирь. Да, чуть не забыл. Госпожа Крупская, разумеется, может жить с вами, и венчаться, раз уж вы атеисты, для этого необязательно. В общем, на ваше усмотрение.

Однако господину Ульянову в такой момент явно было не до какого-то там венчания. Его интересовали более актуальные вопросы.

– Господин… ваше…

– Меня зовут Александр Александрович. Так ко мне и обращайтесь, если вы не против.

– Благодарю. Но почему вы считаете самодержавие и социализм родственными понятиями?

– Да потому что они такие и есть. С какой такой стати мне все бросить и начать выражать интересы великих князей и крупных банкиров, которые, кстати, все как один вполне определенной национальности? Для меня высшей ценностью является крепкое и справедливое государство, и рабочий класс, по-моему, будет наилучшим партнером в его построении. Ведь чем идеальный госкапитализм отличается от социализма? Только самым верхним эшелоном власти. При социализме вместо монарха там будет представительный коллективный орган народовластия, а остальные различия не принципиальны и легко преодолимы при наличии политической воли. Так вот, почему бы монарху для начала не стать председателем того самого органа народовластия? Тогда социальная революция сможет пройти если и не совсем мирно, то уж, во всяком случае, без миллионных жертв. А при любом другом раскладе они обязательно будут – вспомните хотя бы французскую революцию.

– Ладно, Александр Александрович. Вы действительно говорите очень интересные вещи, нуждающиеся в тщательном осмыслении, и будь я борцом-одиночкой, скорее всего уже принял бы ваше предложение. Но сейчас мне не дает это сделать вопрос: что станет с моими товарищами по борьбе за освобождение трудового народа?