— Поздно, — ответил Лукас. — Мой барабан сломан.

— Проклятье. У тебя был отличный барабан.

— Мм, спасибо, Ширлин, — поблагодарил Лукас и, повернувшись к Коннел, сказал: — Можем вычеркнуть «Кросби» из списка.

Владелец «Испуганного журавля» ухмыльнулся, увидев Лукаса.

— Вот это да… Как поживаешь, приятель?

Они пожали руки, и хозяин магазина кивнул Коннел, которая смотрела на него, точно змея на птичку.

— Неплохо, Нед, — ответил Лукас. — Как твоя старушка?

Брови хозяина магазина поползли вверх.

— Снова в положении. Достаточно махнуть в ее сторону рукой, и она попалась.

— Такое впечатление, что сейчас все в положении. Жена одного моего друга тоже ждет ребенка. Сколько ты уже настрогал? Шесть?

— Семь. А что привело вас ко мне?

Коннел, слушавшая их болтовню едва скрывая нетерпение, сунула ему под нос фотографии.

— Она была здесь в пятницу вечером?

— Мы пытаемся понять, что делала в последние дни своей жизни женщина, которую убили на прошлой неделе, — немного мягче объяснил Лукас. — Мы подумали, что она могла присутствовать на поэтическом вечере в твоем магазине.

Нед перебрал снимки.

— Да, я ее знаю. Гарриет… фамилию не помню. Так? Не думаю, что она была тут. На вечер пришли человек двадцать, но, мне кажется, ее я не видел.

— Но она заходила сюда?

— Да, время от времени. Я смотрел по телевизору «День» и подумал, что это, возможно, она.

— Поспрашиваешь про нее?

— Конечно.

— А что такое «День»? — спросила Меган.

— Дневные новости на канале «ТВ-3», — пояснил Нед и добавил: — В пятницу вечером я ее здесь определенно не видел. Впрочем, меня не удивит, если окажется, что она побывала на чтениях в каком-нибудь другом месте.

— Спасибо, Нед.

— Не за что. Заходи. Я сейчас пополняю отдел поэзии.

Когда они вышли на улицу, Коннел спросила:

— У тебя много знакомых среди владельцев книжных магазинов?

— Кое-кто имеется, — ответил Лукас. — Нед приторговывал травкой. Я прижал его, и он это дело бросил.

— Хм, — протянула она, обдумывая его слова. — А почему он сказал тебе о поэзии?

— Я люблю стихи, — ответил Лукас.

— Чушь это.

Лукас пожал плечами и направился к машине.

— Прочитай стих.

— Отвали, Меган, — сказал Лукас.

— Ну ладно тебе. — Она догнала его и преградила путь. — Прочитай стихотворение.

Он задумался на мгновение и продекламировал:

Коннел, и без того бледная, побелела еще больше, и Лукас, неожиданно вспомнив, что говорил ему Слоун, выругался про себя.

— Кто это написал?

— Эмили Дикинсон.

— Рукс сказала, что у меня рак?

— Да, но я не думал об этом…

Коннел внимательно посмотрела на него и неожиданно улыбнулась.

— А я надеялась, что как раз подумал. Решила: «Господи, какая оплеуха!»

— Ну…

— В «Дикую лилию» на западном берегу?

Лукас покачал головой.

— Сомневаюсь. Это феминистский магазин. Убийца слишком бросался бы в глаза.

— Тогда в «Сейнт», в Сент-Пол.

По дороге Меган сказала:

— Я очень тороплюсь раскрыть это дело, Дэвенпорт. Я умру через три или четыре месяца, шесть в лучшем случае. Сейчас у меня ремиссия, и я чувствую себя неплохо. Доктора даже на время отменили химиотерапию, ко мне начали возвращаться силы. Но это ненадолго. Две-три недели, и болезнь снова набросится на меня. Я хочу поймать его до того, как умру.