Глаза призрака. Он еще долго будет видеть их.

Но не сейчас.

Он услышал, как открылась дверь. Уэзер должна была возвратиться только через три часа. Лукас с трудом встал и, превозмогая боль, заковылял к двери.

— Лукас?

В голосе Уэзер слышалась тревога. Ее высокие каблуки застучали по выложенному плиткой полу на кухне. Лукас вышел в коридор.

— Да?

— Зачем ты встал? — спросила Уэзер.

Она была недовольна.

— Я думал, ты сегодня оперируешь.

— Я отложила операцию, — ответила она. Маленькая сильная женщина мрачно смотрела на него с расстояния в шесть футов. — Как ты себя чувствуешь?

— Мне больно дышать. Фургон телевизионщиков еще здесь?

— Нет, они уехали.

Уэзер держала в руках большую коробку.

— Хорошо. Что это?

— Специальный поднос, такие рекламируют по телевизору, — ответила Уэзер. — Я установлю его у тебя в спальне, и ты сможешь есть, не вставая.

— Спасибо…

Он добрался до винилового кресла и осторожно опустился в него.

Уэзер посмотрела на экран телевизора.

— Господи, что ты смотришь?

— Понятия не имею, — ответил Лукас.

Врачи в отделении «скорой помощи» продержали его всю ночь, периодически измеряя давление. «Возможно, у вас внутренняя травма». У Лукаса было сломано четыре ребра. Один из медиков — на вид лет семнадцати — сообщил, что он не сможет высморкаться без боли до середины лета. Казалось, мальчишка очень радовался своему прогнозу.

Уэзер бросила сумочку на соседнее кресло и развела руки в стороны.

— Я не знаю, что мне делать, — сказала она, глядя на Лукаса сверху вниз.

— О чем ты?

— Я боюсь к тебе прикоснуться. Из-за твоих ребер… — В ее глазах стояли слезы. — Мне хочется обнять тебя, но я не знаю как.

— Подойди и сядь ко мне на колени, — предложил он. — Только очень осторожно.

— Лукас, я не могу, — сказала она, неуверенно шагнув к нему. — Я тебя толкну.

— Пока я не делаю резких движений, со мной все в порядке. Главное — действовать аккуратно. Если ты пристроишься у меня на бедре…

— Ты уверен, что тебе не будет больно? — спросила Уэзер.

Когда она прижалась к Лукасу, боль была совсем слабой, зато ему стало намного легче. Через некоторое время он закрыл глаза и заснул. Голова Уэзер лежала у него на груди.

В шесть часов они вместе посмотрели новости.

Триумф Рукс.

Щедрый и скорбный одновременно. Она расхваливала всех детективов, участвовавших в поимке преступника, за исключением Дела — он ненавидел, когда его лицо появлялось на экране. С полдюжины раз она упомянула Дэвенпорта в качестве руководителя расследования. Начальник полиции также нарисовала траурный портрет Коннел и рассказала, как она боролась за права женщин и отдала жизнь ради уничтожения чудовища.

Потом с речью выступил мэр, который особенно выделил роль главы Бюро по борьбе с преступностью. Президент профсоюза служащих штатов и муниципальных образований Америки сказал, что утрата Коннел невосполнима. Мать Меган, прилетевшая из Бемиджи, горько плакала.

Это были замечательные телевизионные репортажи, большую часть которых вела Джен Рид.

— Когда мне позвонили, я так испугалась… — призналась Уэзер.

— Бедная Коннел, — сказал Лукас.