Прошлую ночь мы провели вместе с Сеймом, но не так, как обычно. Между нами не было физической близости, если не считать за таковую тесные объятия и сон в одной постели. Я была бы не против поговорить, узнать, что произошло, но Сейм чувствовал себя нехорошо и смог только сказать, что у него был приступ. В объяснения он не вдавался, а я их не требовала. Достаточно было глянуть на бледное, осунувшееся лицо мужчины, чтобы понять — соваться с вопросами пока не стоит. Да что там с вопросами, мне самой пришлось платить пошлину на въезд в город, потому что Сейм бы не в состоянии выйти из кареты. Там же у ворот гарцевал тот самый черноокий сверр, почему‑то отбившийся от своих соотечественников. И что я могла найти в нем загадочного и пугающего? Обычный мужчина, ну немного красивее и необычнее. И то меня в нем заинтересовала коса, роскошная и толстая, так и хотелось спросить, как он ухаживает за волосами. Но благородные леди не навязываются, а еще я очень торопилась, потому что Сейму нужен был полноценный отдых и помощь лекаря.
Сверр провожал меня своим пронзительным взглядом, но заговорить или познакомиться даже не пытался. Чему я была несказанно рада, после рассказа Сейма хотелось исключить любое близкое знакомство с данными существами. Поэтому я старательно отводила глаза, не давая мужчине опять поймать мой разум в ловушку. Но женское любопытство неискоренимо, со стороны сверра раздался характерный звон оружия и я поневоле вскинула на него взгляд. И ничего… Вот совсем ничего не произошло. Мужчина хмурился и даже злился, а я глупо улыбалась, понимая, что все мои страхи были напрасны, больше на меня черные глаза не действовали. Интересно почему? Или мне в прошлый раз просто привиделось? Да нет, сверр бы тогда не выглядел таким озадаченным. Долго я на эту тему не размышляла, своих забот хватало, чтобы еще думать о всяких нелюдях.
К тому моменту, как мы доехали до постоялого двора, Сейм пришел в себя достаточно для того, чтобы самому дойти до комнаты. И если я на свое испачканное платье надела накидку, то чем прикрыть кровь на одежде мужчины не знала.
— Не беспокойся, цветочек, прорвемся, — тепло улыбнулся мне Сейм и выбрался из кареты. Он даже порывался помочь мне, но под моим грозным взглядом только шире заулыбался.
Но в комнате его запал закончился и он чуть не растянулся во весь на полу. Пришлось самой его раздевать, обмывать и даже кормить. Наши испачканные вещи отдала служанке, что приносила еду, с наказом, чтобы к утру вещи были чистыми. Она с таким любопытством глянула на кровать, где лежал Сейм, что сразу стало понятно, кому сегодня будут перемывать кости. Но мне, на удивление, было плевать на все разговоры и сплетни, будто что‑то надломилось и заполнило душу пеленой безразличия. Я устала бояться, устала с криком просыпаться по ночам, вздрагивать от чужих прикосновений, с отчаянием ожидая вердикта короля. Хватит, я больше не позволю издеваться над собой, Ланс был прав — страх делает слабым. Я не претендую на силу и смелость, мне все еще хочется сбежать, спрятаться, еще осталось глупое желание найти того, кто всю жизнь будет защищать от всего мира. Но этому не бывать, любовь есть только в легендах, а мы живем в реальном мире, о котором боги, кажется, забыли. Что мне готовит грядущее? Хорошее? Смешно. В моей жизни его было так мало, что даже такая глупышка, как я понимает, "хорошее" досталось другой девочке. Смирись — говорит разум, борись — твердит сердце, поверь — просит душа. Богиня! Я прошу тебя, хоть раз откликнись и подскажи, кого из них слушать? Но ты молчишь. Ты никогда не говорила со мной, даже когда я была на грани. Но я верю, что ты бы ответила мне, если бы не покинула наш мир. Надеюсь, тебе хорошо в древних чертогах…