Сижу. Пью кофе. Думаю. Но в этот самый момент опять звонит мой несчастный продюсер, и все размышления приходится задвинуть далеко и надолго. Действительно — надо и совесть иметь. Сколько можно тянуть?
Сажусь плотно. Не разгибая спины, до рези в глазах и шума в голове целый божий день складываю буковки в слова, слова в предложения, а предложения в мысли и эмоции. Последнее сложнее всего. Теперь я знаю, что такое «исписаться». Ведь устав сочинять, ты не теряешь умения ловко и складно излагать мысли, да и мыслей этих меньше не становится. Зато уходят эмоции. Ты перегораешь. Перестаешь сопереживать героям. Ты сух, выпит до дна, тебе нечем делиться. И слова, сложенные тобой в фразы, перестают «работать». Перестают цеплять зрителя или читателя.
Но думать об этом нельзя. Пишу. А сама нет-нет, да открываю свернутую вниз И-нетовскую страничку с фотографией, на которой обнявшись с приятелями стоит кареглазый и веселый Егор Стрелок… Живой…
Вдруг меня словно кипятком окатывает — а что если того, сероглазого, убили по ошибке? Вдруг, пока я молчу и занимаюсь самокопанием, убийцы разберутся что к чему, и в полицейских сводках появится еще один труп Егора Стрельникова? Только уже с карими глазами…
Кстати о полиции… А с чего там решили, что убитый именно Стрельников? Документы нашли? Наверно так. А физиономия оказалась в таком ужасном состоянии, что сличить фото на них с реальной внешностью не представлялось возможным. Но тогда почему до сих пор никак не проявил себя настоящий Стрельников? Машину у него то ли угнали, то ли он дал ее кому-то, но в любом случае у него ее нет. В Москве не так часто разбиваются в хлам Порши. Да еще при таких обстоятельствах. По телевизору аварию показали, и не раз. Не мог Стрелок не узнать, не мог не спохватиться…
Черт! Это что же у нас получается?
Понимаю, что не смогу спокойно спать, пока не увижу своими глазами — с кареглазым Стрельниковым все в порядке. Он жив, здоров и невредим, как тот самый Вася Бородин. Смотрю на часы. Его турфирма еще трудится во всю.
Вызываю такси. Как же плохо без привычной машины! Еду. На этот раз ждать меня не прошу. Не знаю, как дело повернется. Да и нечего парню от безделья глазами по сторонам шарить…
Контора у Егора Стрельникова вполне приличная. Плакатики — на стенах. Блондинка с отпушапленным по полной бюстом — за стойкой. Все как у людей. Самого Стрельникова не наблюдается. Да было бы и странно, если бы хозяин лично клиентов обслуживал. Как быть?
Говорят — дуракам везет. Вот и мне… Пока я что-то блею блондинке о своем страшном желании срочно поехать куда-нибудь в жаркие страны, дверь за моей спиной распахивается и входит тот самый парень с фотографии — глаза действительно карие.
— Егор Степанович, вы вернулись! А у нас тут такое!..
Блондинка внезапно, видимо повинуясь какому-то немому приказу начальника, замолкает. Зато расцветает такой улыбкой, что я начинаю опасаться за психическое здоровье Стрелка. Мне кажется устоять перед таким просто невозможно. А он ничего — только сдержанно кивает. Физиономия уверенная. Разворот плеч — решительный. Интересно, где это он был, раз только что вернулся? Может, и не знает еще ничего о своей безвременной кончине и незавидной судьбе любимого Порша?