Устало откинувшись в седле, сэр Лайонел принялся ждать. Но там, за воротами, торопиться не собирались. Прождав довольно долго, сэр Лайонел снова забарабанил в дверь и закричал:
-- Эй! Святые отцы! Есть здесь кто живой?
Немного погодя он услышал медленные шаркающие шаги, а затем хриплый голос пролаял:
-- Убирайся! Не мешай нам молиться Господу!
-- Прости, что прервал вашу молитву, святой отец, но мне нужен приют на ночь, -- вежливо ответил рыцарь.
-- Поди прочь, попрошайка! Нам некуда пустить тебя и нечего дать. Давай, проваливай!
-- Так-то вы принимаете странников! -- гневно воскликнул сэр Лайонел. -- Да ты знаешь, с кем разговариваешь? Открывай, или я разнесу ваши гнилые ворота и половину аббатства заодно!
Послышалось поспешное шарканье, загремели запоры, и в дверях появился тощий хмурый старик в грязном балахоне, подпоясанном веревкой. Он взглянул на статного белого коня, богатые доспехи, посмотрел на длинный меч у пояса рыцаря, и принял самый подобострастный вид.
-- Прости, высокородный сэр, -- проговорил он гораздо вежливее. -Откуда мне было знать, что здесь рыцарь? Я думал, это какой-нибудь нищий. Добро пожаловать в нашу скромную обитель!
-- Что, нищего ты бы не впустил? -- спросил сэр Лайонел, грозно сдвинув брови. -- А как же помощь бедным? Я вижу, здесь не очень чтят эту заповедь.
-- Милорд, мы сами нищие, и нам неоткуда ждать помощи. Но мы не жалуемся, о, нет, не жалуемся! На все воля Божья!
И, молитвенно воздев очи к небу, привратник впустил рыцаря за ворота.
Внутри обители царило еще большее запустение, чем снаружи. Пустынное подворье окружали приземистые строения из грубого серого камня. Сэр Лайонел спешился и протянул поводья монаху. Тот принял их с раболепным поклоном.
-- Отведи коня на конюшню и позаботься о нем, как должно, -- велел рыцарь.
Монах снова поклонился, собираясь выполнить приказ, но в голове сэра Лайонела мелькнуло подозрение, и он поспешно добавил:
-- Погоди, я сам пойду с тобой и за всем присмотрю.
Он был опытным воином и хотел точно знать, где его конь. Мало ли что может случиться?
Конюшня аббатства была пуста, не считая тощего ослика, ютившегося в дальнем углу. Под ногами чавкала гнилая солома. Сэр Лайонел помог монаху расседлать коня и завести его в денник. Пока рыцарь обтирал и чистил коня, монах принес ведро воды и охапку прошлогоднего сена.
-- Это все, что у вас есть? -- нахмурился сэр Лайонел. -- Быть может, ты поищешь получше и найдешь немного овса?
Старик понурился и жалобно заглянул рыцарю в глаза:
-- Милорд, овес давно съели мы сами. Бог свидетель, это лучшее, что я смог найти!
-- А почему прошлогоднее? Взгляни, оно же серое и жесткое! Как можно таким кормить коня?
Монах совсем сжался:
-- В этом году у нас нет сена. Прости, милорд, я не виноват!
Сэр Лайонел махнул рукой, не желая больше спорить. Он подождал, пока старик задаст коню корм, и спросил:
-- Где ваш аббат? Я хочу его видеть.
-- Отец-настоятель с братией только что сели за трапезу. Пойдем, я провожу тебя.
II.
Трапезная скупо освещалась чадящим светильником. За грубым деревянным столом сидел отец-настоятель и четверо монахов. Все они были худы, лица их носили явные следы недоедания. Едва сэр Лайонел вошел, на него устремились любопытные и немного испуганные взгляды. Потом, по знаку аббата, монахи встали и низко поклонились. Настоятель еще раз внимательно посмотрел на рыцаря и проговорил: