– Довольно!

Это не выдержал Харрисон, и стены гостиной задрожали от его громоподобного голоса. Картер очумело смотрел на него, удивляясь, что этот молчаливый, сдержанный человек способен так рявкнуть. Впрочем, он и сам был близок к тому же. Чувствовалось, словесная перепалка матери и дочери по-настоящему рассердила его.

– Вы обе заходите в тупик.

Ева вздохнула:

– Харрисон, мне не кажется…

– А мне кажется! Хватит бессмысленных слов. – Харрисон потер лоб. – Что ни встреча – то сражение. У меня сердце разрывается. – Он посмотрел на Кэт, потом на Еву. – Я вас просто не узнаю. Я молчал до последнего, но больше не могу.

– Целиком тебя поддерживаю, – отозвалась Нана Бу, сидевшая в углу. – Ева, при всей любви к тебе я очень тебя прошу дать задний ход.

– Задний ход? – переспросила Ева. – Твоя внучка, видите ли, полюбила того, кому намного привычнее носить тюремный комбинезон, чем костюм.

Картер невольно усмехнулся.

– Даже если и так, – сердито ответила Нана Бу. – Но ты забыла об одном свойстве человеческой натуры. Чем больше ты кричишь и упрямишься, тем крепче желание Кэт и Картера быть вместе. И если ты не проявишь благоразумия, ты действительно потеряешь дочь.

Ева заморгала. Кэт посмотрела на Картера и скорчила выразительную гримасу. Он молча взял ее руку и поцеловал пальцы.

– Харрисон и ты, Кэт, идемте со мной, – распорядилась Нана Бу. Ее тон не допускал возражений. – Ева с Картером останутся здесь и продолжат разговор. – Она ободряюще улыбнулась Картеру. – Думаю, без зрителей и слушателей вам будет легче общаться.

Ева побледнела:

– Я не останусь с ним наедине.

– Почему? Боишься, что он попытается продать тебе понюшку кокса?

Ева вытаращила глаза. Картер едва удержался, чтобы не прыснуть со смеху.

– Останешься здесь, – как маленькой, сказала ей Нана Бу. – И будешь говорить.

Не сводя глаз с Евы, Нана Бу выпроводила из гостиной Кэт и Харрисона. Картера удивило, что Кэт даже не попыталась спорить с бабушкой.

Дверь закрылась. Ева мерила гостиную шагами, похожая не столько на львицу в клетке, сколько на рассерженную кошку, которой прищемили хвост. Картер устремил взгляд к дальней стене, где стоял массивный бар, облицованный красным деревом. Он молил всех богов, чтобы янтарная жидкость в высоком графине оказалась виски.

Так оно и было!

– Не знаю, как вы, а мне надо выпить, – устало признался он.

Ева следила за его движениями. Картер налил в хрустальный стакан порцию в два пальца. Жестом предложил Еве.

– Нет, благодарю. – Она вернулась в кресло. – Для меня рановато.

Картер потягивал бурбон, жмурясь от удовольствия. Никогда еще выражение «хмельное мужество» не казалось ему таким правильным. Ева старалась не встречаться с ним взглядом. Раздражение не покидало ее. Она молчала, что тоже не удивляло Картера. Так прошло минут пятнадцать, пока Картер не почувствовал, что дальше не может играть в молчанку.

– А знаете, Кэт здорово похожа на вас.

Ева пожала плечами, что означало: «Без тебя знаю».

– Да, очень похожа, – продолжал он. – Заботливая, решительная, страстная. И дьявольски упрямая.

– Если вы пытаетесь снискать мое расположение, сразу говорю: напрасно стараетесь.