Поперёк парковки лежал на боку большой транспортный вертолёт. Пилоты пытались посадить его на площадку, но зацепили винтом за мачту сотовой связи, и огромная машина завалилась, изуродовав несущий винт и сломав хвостовую балку.

Второй вертолёт, транспортно-ударный, с пилонами боевой подвески на коротких крылышках, примостился напротив многоэтажек, выстроившихся на другой стороне площади. Он стоял, как полагается, на вросших в асфальт стойках шасси. Съеденные коррозией лопасти подломились под тяжестью ползучих лиан, створка бокового люка сдвинута, из темноты бессильно пялился на Лес ржавый пулемётный ствол.

– Пытались наладить эвакуацию по воздуху. – объяснил егерь. – Помню, по радио в первый же день предупреждали, чтобы никто к площади Курчатова не подходил…

И кивнул на укутанные мхом коробки восьмиколёсных бронетранспортёров по углам парковки. Стволы башенных КПВТ смотрели в перспективы прилегающих улиц.

– Но если эвакуация – почему нельзя подходить? Ведь и в соседних домах жили люди, и там, дальше?

– Здесь был главный ядерный центр страны: вывозили ведущих сотрудников, секретную документацию, и только потом всех остальных. Беженцы пытались прорваться к вертолётам, солдаты открыли огонь по толпе, была куча трупов… Один парень, который был тогда здесь, рассказывал: офицер, командовавший заслоном, дождался отправки последней вертушки и тут же, на глазах у всех, застрелился. Тогда вокруг Москвы творился сплошной бардак: требовалось принять, накормить, разместить больше десяти миллионов человек – и не допустить, чтобы треть из них передохла тут же, в двух шагах от МКАД. Потому, кстати, и не было попыток вторжения в Лес. На него тогда смотрели, как на чёрную дыру, бороться с которой себе дороже, да и незачем – город-то уже не спасти.

– А потом? – жадно спросил Егор. – Когда всех людей вывезли? Неужели власти просто оставили Лес в покое?

– А потом забот прибавилось. По всему миру начался чудовищный кризис. Мировая финансовая система накрылась медным тазом вместе с Нью-Йоркской, Шанхайской и Токийской биржами. Сеть несколько лет висела на волоске. Фундаментальную науку вообще перестали финансировать, космос тоже – едва-едва хватало средств поддерживать в порядке хотя бы часть спутниковой группировки. Экономику пришлось вытаскивать из такой задницы, что лучше и не вспоминать. До Леса ни у кого руки не доходили – думали, наверное, что вот-вот всё устаканится, и уж тогда…

– Но ведь устаканилось же?

– Да, но сколько времени прошло! Пока в Замкадье решали мировые проблемы, в Лесу потихоньку наладилась своя жизнь, да и Университет заработал, почитай, с первого года – пусть по чуть-чуть, понемногу, но стал давать ценнейшую научную информацию. И кто-то неглупый на самом верху, увидав, что за безобразие вышло из пяти других Лесов, решил не рубить сплеча, а выждать и посмотреть: как пойдёт дело и что в итоге можно выжать из этого ресурса? А ведь выжали, и немало: только медицина и фармакология чего стоят! Недаром в этой области Россия обошла весь остальной мир уж не знаю, на сколько лет.