Одна его рука лежит на пульте, на кнопке, большой и красной, как и полагается. Вторая — на темно-синем рюкзачке, близнеца которого я уже видел сегодня.

— Я, кстати, экзо, — улыбается мне мой абсолют зла. — И вот теперь сижу и думаю, как мне поступить. Могу нажать на эту кнопку…

Он качает ладонью над кнопкой запуска Судного дня.

— …И умрет все человечество. Или могу на эту, — качание рукой над рюкзачком, — и умрешь только ты. И вот знаешь, что я думаю? А зачем мелочиться? Надоело мне все. Все эти сопли, стоны, вся эта бездарность и нежелание смотреть на шаг вперед. Тебе, я ведь вижу, тоже? Давай покончим с этим раз и навсегда?

Я помню уроки. Я вижу знаки в движениях его рук, в опущенных и расслабленных плечах, в глазах, во взгляде, равнодушно упершемся прямо в меня.

Он не боится. Он готов на все. Его пора остановить, потому что сам себя он не остановит.

— Надоело. Все надоело… — Слишком усталые нотки в голосе для человека, который блефует. — Человечество надоело, ты — тоже надоел.

Я прыгаю вперед, вытягиваю руку, простым незамысловатым движением тыкаю ножом.

Он опускает обе руки. Сразу. Я успеваю перехватить только одну. Ту, что ближе. Руку на рюкзачке с активированной бомбой.

Он нажал на кнопку под второй рукой мгновением раньше, чем мой нож вошел в его глаз. Глубоко вошел, лишь гарда остановила его от дальнейшего продвижения.

Машина, и так находящаяся на грани принятия опрометчивого решения, приняла команду немедленно. И стартовала протокол Судного дня.

Вся красная зона была в огнях. Красных, очевидно. Мигало все, что только можно, даже освещение, мне кажется, поменялось на красноватое. Тошнотворно завывала сирена.

Я судорожно ввожу коды отмены, копируя их со стекла бронешлема. Программа выдает одни, потом, когда они не помогают, другие. Но даже командные коды высшего армейского эшелона не помогают. «Кладезь бездны» уже слишком увлекся процессом.

— Что-то сделать можно? — спрашиваю я.

— А что? — тоскливо отвечает Тюжок. — Серверная прямо за тобой. Если отключить компьютеры, перезагрузить, потом заново ввести пароли на отмену. Но ты к ним не проникнешь. Серверная не откроется, когда красная тревога.

— Перезагрузить? — спрашиваю я и поглаживаю синий рюкзак-трофей. — Тут у меня электромагнитная бомба как раз под рукой. Не знаю, как ее пронесли. Неиспользованная. Слегка не успели ее использовать.

А я помог «не успеть».

— Не считается оружием. Ни холодным, ни огнестрельным, — тут же отвечает Тюжок. — Тут устаревшая база данных. Давай прямо к дверям серверной ее, и сам уходи подальше. Запускай, ставь таймер и беги. Метров пятьдесят.

— Пробьет через дверь? — спрашиваю я.

— Эта — пробьет, — уверенно отвечает Тюжок. — Внутри красной зоны бронешитов больше нет. Беги дальше, чтобы она и тебя не пробила. После взрыва жди перезагрузку и заводи пароли. Двери останутся заблокированы до полного восстановления системы, так что не перепутай цифры.

После электромагнитного удара сирены замолкают, и, наверное, меня это радует не меньше, чем отмена Судного дня.

— Богослов, — устало спрашивает Тоско, когда я завершаю с кодами отмены. — Слышишь?