— Идем, — произнес Тормунд и покинул нишу. Кроу поспешил за ним.
Они миновали стоящих у небольших печей остальных четверых претендентов и, не останавливаясь, прошли дальше, направляясь к раскаленному гиганту из камня и металла. Гнома Кроу проводили четыре пары внимательных глаз. Остальные ученики друг другу не друзья. Тут сплошная конкуренция. И лучшим учеником может стать только один из них. Кто первый проходит каждый этап, получает особые подарки и, может быть, даже умения. Так что своей заботой важный Тормунд сразу же выделил Кроу из общей группы, тем самым привлекая к нему внимание и не самые лучшие эмоции.
Впрочем, напряженность чужих взглядов резко упала, когда Кроу вручили здоровенную совковую лопату, шапку, длинный кожаный фартук, нарукавники, защитные очки и указали на люк в стене, откуда высовывался толстый и бесконечный язык превосходного антрацита. Тормунд вернулся к прочим ученикам, а гном взялся за дело. Лопата загребла приличную дозу угля, сделав три шага, Кроу оказался у ритмично открывающегося и закрывающегося отверстия в стене печи и, выгадав момент, забросил топливо внутрь. Его обдало диким жаром, волосы затрещали, от плеч пошел пар. При открытии огнедышащего зева печи температура возрастала так сильно, что казалось, он заглядывал в адские врата. Три шага назад. Зачерпнуть угля. Три шага вперед. Четкий швырок. Три шага назад. Выбрав правильный ритм, гном начал работать, как машина, — в своем любимом непрерывном темпе. Игрок понятия не имел, как обдающий его неимоверный внешний жар затушит внутреннее пламя болезни, может, это всего лишь злая шутка, но работать он будет на совесть и до тех пор, пока его не остановит Тормунд Дукв. Хм… интересно, а он успеет вернуться к полудню на Серый Пик? А молоко за вредность ему дадут?
Остальные ученики предъявили Тормунду собственный инструмент, выбрали наковальни, затем сырье. А затем приступили к ковке, уже не обращая внимания на становящегося все грязнее кочегара Кроу.
Новоявленный кочегар орудовал лопатой два часа без передыху. Только внушительные показатели выносливости и силы помогли справиться с такой долгой нагрузкой. А уровень здоровья помог не умереть — дважды из открывающейся заслонки вырывался длинный сноп гудящего пламени, успевающий очень сильно ожечь, прежде чем железная плита отсекала его. Дважды гном загорался. Буквально. Горел заживо, превращаясь в весело скачущий до ближайшего чана с водой матерный факел и с шипением туда окунающийся. Пока регенерация наверстывала свое, гном выбрасывал прожженные фартук, нарукавники и шапку, сдирал с почерневшего от угольной пыли лица треснувшие очки, после чего облачался в новое и со всей прыти возвращался на рабочее место, прекрасно понимая — работа не ждет. Жар в печи не должен уменьшиться. После второго происшествия прогорела вся личная одежда. Остались только сапоги и подгузник. Пришлось надевать фартук поверх подгузника. Причем Кроу проделал это с таким невозмутимым видом, что вздумавший было засмеяться один из новых учеников осекся и призадумался — а вдруг тут так положено? Кто этих гномов поймет с их странными обрядами инициации…