Один из студентов, кого родители огромными усилиями вернули к нормальной жизни, сообщил, что у Попова на тыльной стороне запястья было родимое пятно. Еще в распоряжении следователя оказались давние фотографии Николая Петровича, сделанные во время разных институтских мероприятий. Но спасенный юноша-террорист отрицал наличие невуса на руке гуру.

– У него чистая кожа, – утверждал Георгий, – только небольшой шрам есть.

Петр не знал, как спецслужбы подбирались к Попову. Просто ему однажды объяснили, что в Балуево приедет бывший агент, а ныне пенсионер Вениамин Михайлович Вилкин вместе с женой Резедой Ивановной, годовалой дочкой Ирой и внуком-третьеклассником Костей. Перед Гореловым поставили задачу – помогать семье во всем, зорко следить, не появятся ли в Балуеве странные незнакомцы, желающие познакомиться с Вениамином, и прикрывать Вилкина в случае опасности до приезда подмоги.

Когда семья прибыла, Петр удивился. Агент был не так уж молод, но и не казался дедом в свои шестьдесят пять лет – коренастый, сильный мужик с хищным взглядом. Резеда Ивановна выглядела прекрасно, по паспорту ей перекатило за пятьдесят, а по виду не дать более сорока. Мальчик Костя был букой, в местной школе ни с кем не дружил, чурался и детей, и учителей, но получал одни пятерки. Все балуевские ребята посещали учебное заведение в селе, там в одной комнате сидело десять ребят от семи до десяти лет, а между партами ходила старенькая Наталья Алексеевна. Первоклашкам она рассказывала про «жи-ши», тем, кто постарше, объясняла азы математики. Закончив третий год обучения, детки начинали ездить в Игнатьево. Но Константина дед почти сразу стал возить в город – Вениамина Михайловича не устраивал уровень Натальи Алексеевны, потом внук Вилкина оказался в заведении для особо одаренных учащихся, это был интернат, куда детей привозили со всей области, но Костя приходил-уходил каждый день, он жил дома.

Мотель Вилкина часто пустовал, старик никак не рекламировал свое заведение. Участковый знал, что домики в лесу используют только москвичи, на рыбалку приезжали лишь гости из столицы. Предварительно ему из Игнатьева звонил Печенькин и предупреждал:

– Скажи Вениамину, пусть в среду ждет троих.

Кто пользовался услугами мотеля, Петр понятия не имел, но догадывался, что фээсбэшники. Иначе зачем Леониду Сергеевичу, который сам, кстати, ни разу рыбку ловить не прикатывал, беспокоиться?

Когда случилось несчастье, Горелов сразу звякнул Печенькину. Тот примчался мигом, велел участковому не лезть не в свое дело, сам занимался расследованием и пришел к выводу, что это несчастный случай. Через неделю после того, как тела увезли, в мотеле неожиданно вспыхнул пожар, и все домики сгорели.

Спустя пару месяцев Леонид Сергеевич неожиданно снова заявился в Балуево и скомандовал Петру:

– Поехали в вотчину Вилкина.

Мужчины походили по пепелищу, и только тогда Печенькин приподнял завесу тайны.

Вениамин Михайлович Вилкин на самом деле носил фамилию Бурмистров, звали его Ефимом Олеговичем, он был психологом, гипнотизером, сотрудником засекреченного отдела, который изучал методы воздействия на людей. В свое время им подменили профессора, который готовил смертников. Судьба Попова была Печенькину неизвестна, а вот о задании Бурмистрова он знал – тому следовало, изображая Николая Петровича, втереться в доверие к террористам, выйти на их верхушку. Такие операции готовятся очень тщательно, Ефим Олегович считался профессионалом высокого класса. Но где-то он допустил просчет, преступники заподозрили псевдо-Попова в предательстве, пришлось его спешно спасать. Ефим Бурмистров якобы погиб в авиакатастрофе вместе с восьмилетним сыном Костей, и на свет появился Вениамин Михайлович Вилкин. Мальчику оставили родное имя, а отчество поправили: Ефим – Ерофей, это похоже.