– И как вы решили вопрос? – усмехнулся я, видя по лицу полковника, что в итоге они все-таки справились.

– Ну, синтезировать бетроний мы так и не научились, и, скажу честно, в ближайшие годы вряд ли сильно продвинемся в этом направлении. Но у нас есть много трофейных орбитальных крепостей. Последняя планета жаберов в этой системе сдалась без боя, так что с учетом ее орбитальной обороны у нас скопилось больше пяти сотен коллапсарных орудий. Пришлось разобрать несколько установок и изъять из них бетрониевые детали. Нагревание этот сплав переносит плохо – начинает сильно фонить и быстро распадается на целый букет изотопов, но холодные методы обработки, включая диффузное литье, вполне выдерживает, так что, повозиться пришлось, но проблему мы решили.

Я ничуть не сомневался в том, что подобных препятствий на пути Джеффа и его людей вставало множество, но если бы полковник принялся сейчас о них рассказывать, до самих испытаний мы бы, наверное, добрались весьма нескоро.

Обломку жаберских гиперворот хватило везения пережить и четвертую попытку помножить его на ноль, предпринятую департаментом Джеффа три недели назад. Правда, не без потерь – его изрядно помяло и частично оплавило. В тот раз у Джеффа почти все получилось, но из-за нескольких мелких неточностей, которые мы с Кир-ной все-таки допустили при разработке алгоритма нашей программы, во вполне штатно сформировавшийся энергетический жгут ушло лишь около двух процентов энергии, закачанной в микрозвезду. Остальные девяносто восемь разлетелись по космосу после впечатляющего взрыва, в очередной раз превратившего экспериментальное орудие в бесформенный оплавленный ком. Тем не менее, после внесения необходимых поправок Джефф отказался от идеи строить очередную установку в пустоте. Он был уверен, что теперь все точно получится, и убедил меня новый расчет провести уже для конкретного носителя, на который будет установлено коллапсарное орудие. Я, конечно, понимал, что так не делается, и что Джефф толкает меня на явную авантюру, но желание выиграть несколько недель драгоценного в текущих обстоятельствах времени, заставило меня согласиться. В конце концов, потеря одного авианосца, все равно почти бесполезного в текущих боевых раскладах, не могла нанести боеспособности нашего флота серьезного ущерба, зато в случае удачи мы получали готовую боевую единицу сопоставимую по огневой мощи с целой эскадрой.

Покинутый людьми и кваргами авианосец неподвижно висел в черноте космоса. Его вычислитель отсчитывал последние секунды перед выстрелом коллапсарного орудия. Техники и инженеры тихо переговаривались, обсуждая телеметрию, поступающую с готовящегося к залпу корабля.

– Ноль, – спокойно произнес Джефф, глядя на цифры обратного отсчета в углу проекционного экрана.

Техники продолжали озвучивать параметры накачки и проценты концентрации энергии, а Джефф что-то отвечал им, но я их не слушал. Я молча смотрел, как вокруг бывшего авианосца, а теперь ударной артиллерийской платформы, формируются багровые протуберанцы – побочный эффект работы энергоконцентраторов. Небольшая звезда, зародившаяся в нескольких десятках километров от носовой оконечности корабля, быстро набрала яркость, и, как мне показалось, засветилась сильнее, чем при выстрелах орбитальных крепостей. Мгновение, и искусственное солнце потеряло стабильность и схлопнулось, отправив к цели знакомую мне энергетическую плеть.