— Николай Васильевич! — окликнул Гаврилов из-за забора.

Кум неторопливо обернулся и внимательно посмотрел на следака ясными голубыми глазами.

— Комитет или уголовный розыск? — спросил он.

— Комитет, — улыбнулся Гаврилов.

— Ну, заходи. Там щеколда…

Удостоверение кум изучил тщательно. Здесь сказывалась привычка, а не необходимость. Работа опера в зоне — это отдельная песня, отпечаток она накладывает на всю жизнь.

— Самогону выпьешь, лейтенант?

— Благодарю, Николай Васильевич, служба…

— Ну, смотри… А я выпью, — пенсионер налил себе полстакана прозрачной жидкости и махом выпил. Понюхал кусок хлеба, поморщился.

— Сам гнал, — сказал он. — Ну, с чем пожаловал?

— Интересует нас один человечек из бывших ваших клиентов.

— Кто?

— Некто Козлов Виктор Олегович.

— Ясно… Козуля. Статья 145, отбывал с 89-го по 95-й. С Приозерска Ленинградской области.

ФСБэшный опер удивился отменной памяти бывшего опера.

— Вы его запомнили… значит, чем-то он выделялся?. — Ничем.

— А… почему же тогда? — спросил Гаврилов.

— А я всех помню.

— Да-да, товарищ старший лейтенант, всех. — Кум закурил «Приму», бросил в костер обгоревшую спичку. — А чем, коль не секрет, он отличился-то?

— Я и сам не знаю, — честно сказал Гаврилов. — Есть задача проверить его связи по зоне.

— Ну-ну… Что тебе сказать? Козуля — личность бесцветная. А вот ходил он в пристяжи у одного человечка. Фридман Семен Ефимович, кликуха — Дуче. В бедности дважды бывал[10], и оба раза по 145-й. Инвалид, ампутирована ступня левой ноги. Тоже, кстати, на зоне… по первой ходке. Вот этот — да… хитер, изворотлив, жесток. Вот тебе и все интересные связи Козулины. Больше добавить нечего.

— А могли ли они после отсидки контакты поддерживать?

— Почему нет? Земляки все-таки… Дуче — питерский, Козуля — с области. Освобождались почти одновременно. А больше не знаю, извини. Это уже, брат, ваша работа. А я теперь — пэнсионэр…

Обратно в Вологду старший лейтенант добрался только около полуночи. В Санкт-Петербург ушла шифрограмма, в ней-то впервые и обозначилась фигура Семена Фридмана — Дуче.

А старый подполковник остался сидеть у догорающей груды листьев в голом саду. Он выпьет бутылку собственного производства крепчайшего зелья и уснет. Проснуться ему уже не суждено.

В рай попадет душа кума? Или в ад?

Пара разведчиков Штирлица-Шалимова, сменившая пару Попов — Поперечный, скучала неподалеку от дома Дуче. После того как Семен Ефимович отправил Птицу и Ваньку в Приозерск, из дому он не выходил. Однако и свой «форд» на стоянку не отогнал. Машина стояла около подъезда. Возможно, сделали вывод разведчики, куда-то еще поедет. Время шло, ничего не происходило. «Скорпио» одиноко торчал под окнами дома. Голливудской улыбкой сияла Мэрилин на торпеде.

В 21:34 Дуче включил телевизор. Он испытывал огромное внутреннее напряжение. Он знал, что через какие-то две с половиной — три минуты к нему обратится ведущая ТСБ Марианна Баконина. Он презирал эту совковую ментовскую передачу и эту совковую ментовскую ведущую… Семен Ефимович нажал кнопку REC на пульте видика, и «Панасоник» отозвался красным индикаторным огоньком. Запись пошла.