«Хиросима», — шептал Терминатор. Это страшное слово могло стать победным кличем, но стало символом поражения. Паруса Черной Галеры растворились в балтийской ночи. Он остался на берегу. Два дня Фридман пил. Он валился на диван, не отстегивая протез. Наступало тупое безразличие. УБОГИЙ, — звучали голоса из угла комнаты. Он не реагировал. Город, лежащий за окном, не вызывал больше ненависти. Это было странно и страшно.

На третий день Дуче обнаружил, что запас спиртного иссяк. Он катнул пустую бутылку по полу. Бренча на неровном паркете, литровая посудина укатилась в угол. УБОГИЙ, — шепнули из угла злорадно несколько голосов, захихикали. Он обхватил голову руками, зажал уши. Но голоса все равно звучали, множились, дробились. УБОГИЙ, УБОГИЙ, УБОГИЙ.

Он сорвал с дивана подушку, швырнул ее на пол. Как кегли, упали и раскатились пустые бутылки. Семен схватил пистолет. Патрон был уже в патроннике, флажок предохранителя опущен. Оставалось только нажать на спуск. Свет погаснет, и вместе с ним заткнутся эти мерзкие голоса. И он уйдет непобежденным. Не победителем, но и непобежденным.

Простыня хранила четкий отпечаток пистолета. Рядом лежало черное рубчатое тело гранаты. «Стоп!» — сказал себе Терминатор. Голоса в углу смолкли. Притихли, как испуганные мыши, почуявшие сильного и голодного кота. Ну, твари, что замолчали? Терминатор положил пистолет и взял в руку гранату. Что, твари, примолкли? Орите! Орите громче!

Шестисотграммовый экзотический плод со сладким вкусом смерти приятно отягощал ладонь Терминатора.

Около пятнадцати часов губернатор Санкт-Петербурга получил пакет с грифом «Секретно».

В справке, составленной службой БТ, были проанализированы каналы поступления в город оружия и взрывчатых веществ. По понятным соображениям привести текст этого документа не представляется возможным.

Скажем только, что способы хищений боеприпасов были весьма разнообразны и иногда весьма нестандартны. Примитивное, неприкрытое воровство прапорщика Колесника не могло идти ни в какое сравнение с почти узаконенными хищениями высокопоставленных армейских чинов и генералов от промышленности. В таких случаях кража обычно имела надежное документальное прикрытие.

Оружие растекалось из зон вооруженных конфликтов, добывалось черными следопытами на местах боев Великой Отечественной. А специалисты из различных спецназов умели изготавливать взрывчатку из бытовых химикатов.

Количество гуляющего по стране оружия не поддавалось никакому учету. И, совершенно очевидно, покупалось оно не для новогодних фейерверков.

— Спасибо за все, Борис. Я пойду…

— Куда? — изумленно спросил Солодов. После стопки спирта лицо у него порозовело. В глазах появился блеск.

— Есть у меня дела неоконченные. — Птица откинулся на спинку стула. Он подумал, что только сугубо штатский и наивный человек может спросить у беглого преступника, куда тот собирается пойти? Ребенок.

— Тебя ищут. Куда ты пойдешь? Ну, пацан прямо!

Птица усмехнулся. Я все-таки пойду, сказал Птица одними глазами. Я тебя не пущу, ответил глазами же Борис. Два взрослых, крепких мужика — каждый с непростой судьбой — смотрели в упор друг на друга. Над кухонным столом были натянуты невидимые нити. Они были почти ощутимы, вибрировали, несли ток человеческой мысли.