— Пап, а что у тебя есть?

Понимаю, о чём он спрашивает. Перечисляю вооружение. Сын хмурится:

— Маловато для серьёзного дела.

— У остальных — винтовки. Ручные бомбы. Револьверы. И драться они будут до последнего. Поверь. В плен не сдадутся.

Парень смотрит на часы:

— Интересно, долго они там будут плескаться?

Пожимаю плечами:

— Да минимум час.

Предупреждая его недовольство, добавляю:

— С просушкой волос, разумеется…

Присаживаемся у въезда в городище, я грызу сладкую травинку, сорванную тут же:

— Расскажи, что там у нас творится? Дом как?

Сын расцветает:

— О! Тебя сюрприз ждёт! Ты же теперь один живёшь…

— Это как?

Не понимаю я.

— Да я себе тоже отдельное жилище поставил. Так что тебе с мачехой мешать не буду. Радуйся, молодожён!

Толкает меня в бок. Я отвечаю тем же:

— Сам такой!

Потом грустнею:

— А знаешь, я Аоре так и не говорил, что хочу её в жёны взять…

— М… Пожалуй, батя, это зря. Она, по-моему, сама в тебя по уши втрескалась.

— Ну, тебя! Скажешь, тоже! Почти и не видел её, а несёшь такое!

Он пожимает плечами:

— Не знаю.

Откидывается на локти, поскольку солнце уже припекает довольно чувствительно:

— Кажется, почему то.

— Крестись, если кажется.

Замолкаем, спокойно глядя на бескрайнюю Степь.

— Земля здесь… Всю планету накормить можно. Давай, рассказывай. Что там у нас делается? Год никаких новостей.

И сын начинает меня знакомить с положением дел в нашей колонии…

Незаметно пролетает час, я вижу, как время от времени в пределах заднего обзора дефилируют девчонки из прицепа. Ни Аоры, ни тем более Хьямы, не видно. Похоже, сто мои дамы, точнее, моя дорогая будущая половина и сноха желают произвести убойное впечатление на меня и моего сына…

— Пулемётов у нас два. Патронов ты к ним привёз?

— Тысячу двести. Все в коробках.

Просто великолепно! Но врагов с подкреплениями куда больше. Впрочем, можно рассчитывать на 'эски', на наши автоматы, снайперские винтовки, и оружие наших беженцев.

— Думаю, минные заграждения поставим там.

Указываю направление, с которого подходит караван и преследователи. Не сдержавшись, упрекаю парня, хотя он ни в чём не виноват:

— Будь у нас миномёты…

— Па!

Восклицает тот.

— Никто даже подумать не мог, что вы в таком положении. Если бы знали — перекинули бы роту десантников со вем положеным, и чихать нам на океанцев…

Всё правильно. Опять моя ошибка. Бодрился, докладывал, что всё в порядке. И вот тебе результат 'всё отлично'. Теперь погибнут люди, могущие стать отличными членами нашего общества. Молчу, потом достаю сигару. Сын щёлкает зажигалкой. Раскуриваю, пускаю колечки дыма.

— Что-то долго дамы там возятся.

Роняет сын, тоже задумчивый, погружённый, как я понимаю, в предстоящий нам бой.

— Угу.

Односложно отвечаю я. Позади раздаётся шорох, рефлексы срабатывают в нас синхронно, поэтому и действуем одинаково и мгновенно: вскакиваем, пригнувшись, готовые в следующий момент перекатиться в разные стороны и открыть огонь из всего, что при нас имеется. Но тревога ложная — это Юница.

— Папочка, мама просила сказать, что вы можете идти купаться. Все остальные уже вымылись.

— Хорошо, милая. Сейчас идём.