После этого Надежда позвонила в отдел кадров Росниипроекта и нагло-официальным голосом представилась инспектором Сметаниной из Службы занятости.

— Тут у меня проходит такой Бодров… Так каким месяцем он у вас уволен-то, мартом?

Слышно было, как на том конце линии шуршали листками.

— Ну да, — ответила инспектор отдела кадров, — восемнадцатого марта девяносто девятого года.

— Номер приказа? — уточнила Надежда.

Ей сообщили номер приказа, а потом спохватились:

— Так мы же на ваш запрос еще когда ответ послали. И в трудовой книжке у него все есть.

— Он ее в лужу уронил! — ляпнула Надежда и отключилась.

Она посидела немного, откашлялась и набрала домашний номер Алексея.

— Хм, добрый день, — в голосе у нее был сплошной официальный холод, — могу я попросить Бодрова, — она намеренно сделала паузу, как будто уточняет имя, — Алексея Константиновича?

— Он тут не проживает! — рявкнул в трубку сварливый женский голос.

— А где он на данный момент проживает? — В голосе Надежды холод стал просто фантастическим.

— Понятия не имею!

— Ах, во-от ка-ак, — зловеще протянула Надежда. — Но ведь он прописан по этому адресу?

— Прописан здесь, но давно не живет, — неохотно подтвердили на том конце линии.

— А вы ему кто будете? — сурово спросила Надежда. — Жена или соседка?

— А вам какое дело? — немедленно огрызнулись на том конце провода. — Никакая не соседка, а теща!

«Кошмар какой!» — подумала Надежда, а вслух сказала вкрадчиво:

— Я к тому, что вы, может, не в курсе…

— Я очень даже в курсе! — перебили ее. — Нет его по этому адресу, и всякие еще тут будут звонить, расспрашивать.

— Я вам не всякая, а инспектор отдела кадров Росниипроекта! — заорала Надежда. — Он у меня в приказе не расписался, имущество казенное за ним числится. У меня из-за него в бумагах непорядок!

Услышав, что звонят по официальному делу, старуха на том конце линии дала задний ход. Но в силу своего характера, как поняла Надежда, она не могла признать поражение, поэтому только хрюкнула что-то неразборчивое.

— Я звоню по адресу, где он прописан, — продолжала Надежда, — а вы говорите, что он тут не живет. А где живет? Если он выписался, то в ЖЭКе должны знать, куда.

— Анна! — крикнула старуха. — Тебя спрашивают.

У женщины голос был помоложе, но такой же противный, и на все вопросы она тоже нервно отвечала, что ничего не знает.

— Он уволился от нас восемнадцатого марта и больше не пришел в институт. Когда вы его видели в последний раз? — прокурорским голосом спросила Надежда.

— Т-тогда же, — заикаясь, проблеяла жена Алексея.

— Что же это, милая, у вас муж пять месяцев как пропал, а вам и горя мало? — не стерпела Надежда. — Вы хоть отдаленно имеете представление, где он может находиться?

— Что вам от меня надо?! — взвизгнули на том конце линии. — Мы разошлись!

— Официально? — уточнила Надежда, опять-таки прокурорским тоном.

— Нет. — Ответ был еле слышен.

— Что ж, если вы не можете сообщить нам ничего конкретного, придется посылать запрос в милицию. Так что ждите, скоро к вам придут, расспрашивать о муже будут, — злорадно сказала Надежда и отключилась, кипя от злости.