Теперь только она поняла слова матери, когда на все Ольгины вопросы об отце та повторяла как попугай, что не могла с ним жить — и все тут! Ольге не приходила в голову мысль, что дело тут не в мужьях, просто это у них с матерью что-то в характерах не то… Некогда было заниматься самокопанием, надо было действовать. Самый подходящий случай пообщаться с Игорем. Сейчас муж в отъезде, а потом, если его назначение состоится, все завертится бешено, некогда будет.

Настало время сестричке выйти на арену.

Не зря Ольга возилась и кормила ее без малого два месяца. Однако, что называется, не в коня корм, худая Ленка, как доска. Придется как-то маскировать фигуру. Ольга подумала и разработала удачный, как ей показалось, план. Лена заменит ее в театре. Аскольд будет сидеть не рядом с ней, поэтому ничего не заметит, а к концу спектакля Ольга подъедет и снова поменяется с Леной одеждой. О том, что Лена может не согласиться играть ее роль, Ольга и не думала — пусть только попробует. Ольга пригрозит ей, что вышвырнет обратно в ее Тьмутаракань. Кому же этого захочется после того, как вкусил сладкой жизни в Питере?

С Зинаидой разговор прошел как по маслу.

Когда Свирбенко вошел в дом к матери, Зинаида допивала четвертую чашку чая с баранками и печеньем. От конфет Зинаида с сожалением отказалась, потому что по причине отсутствия зубов могла жевать только мягкие, шоколадные, а дальняя родственница подала к чаю паршивые карамельки. А еще мамаша главного милицейского начальника!

Свирбенко достаточно ловко, как ему показалось, навел разговор на лисинских жителей, Зинаида разговор подхватила, честно перечисляя всех в порядке проживания и давая каждому нелицеприятные характеристики. Капитан послушал, поглядел на часы, понял, что просто так ему от Зинаиды ничего не добиться, и велел матери выставить на стол вчерашнюю непочатую бутылку коньяка. Это была удачная мысль, потому что Зинаида сразу оживилась. И дело пошло на лад. Она добросовестно перечислила Свирбенко всех городских, живущих летом в деревне, были среди них и новые люди, но, как с сожалением признался себе капитан, не вызывающие подозрений, — либо семья большая с детьми, либо древние старики.

— Живет один в бывшем дяди Коли доме, — с сомнением проговорила Зинаида, — говорит, что жена выгнала. Так он вообще со двора никуда не ходит, даже на реку купаться.

— Молодой? — вскинулся капитан.

— Молодой? Да не очень, под сорок будет… Хотя раз я его даже с бабой видела, из леса шел, по старой дороге. Она, Надежда-то, сейчас одна живет, мать куда-то сплавила.

Скучно, конечно, одной-то, вот она и… — Зинаида скабрезно хихикнула, — с мужиками по лесу гуляет.

— Зачем же по лесу гулять, когда одна живет, да и он один? — деловито удивился капитан, но прервал себя на полуслове.

Вот именно, зачем?

— Это кто ж такая, баба-то?

— Да которая за малиной ходила и покойника в лесу нашла.

Стоп! Свирбенко вспомнил: как ее, Лебедева. И ведь вроде нестарая тетка, бодрая. Опять же городская. Он сам решил избавиться от такой свидетельницы на всякий случай — чтоб лужскому начальству не рассказывала, мало ли что она тогда разглядеть успела. А теперь получается: живет одна, всюду шляется зачем-то, когда в лесу ни фига нет, и в том деле первая она к трупу подошла. Васильевич говорил: наблюдательная.