«Интересно, это он со вчера такой или уже успел с утра приложиться? — размышляла Надежда, глядя, как капитан с бабой Маней садятся в газик». — Пожалуй, со вчера, оттого и злобность повышенная. Ну и хамло!"

Они с Васильевичем побрели по дороге к лесу. Любопытствующие хотели было их сопровождать, но Васильевич запретил. Время шло к одиннадцати. Солнце припекало. Надежда шла молча и злилась. Третий раз она тащится пешком по такому пеклу, а ведь еще придется идти обратно, и будет еще жарче. А все из-за дурака Персика. Если бы он не нашел покойника, они бы прошли себе мимо, набрали малины и сейчас бы уже возвращались домой, а потом можно было бы пойти купаться. При мысли о прохладной речке, которая течет там, у деревни, и в которой она могла бы сейчас купаться, у нее окончательно испортилось настроение. Васильевич догнал ее, пошел рядом и спросил, чтобы начать разговор:

— Давно тут живете?

— Двенадцатый год, как дом купили, — нехотя ответила Надежда.

— Часто в лес ходите?

— В этом году первый раз черт попутал! — не сдержалась Надежда. — Что там делать? Грибов нет, так соседкам приспичило за малиной.

Вот, согласилась на свою голову.

Они прошли поле и остановились у болотца.

— В обход шли или напрямик?

— В обход, — без колебаний ответила Надежда, ей не хотелось тревожить зеленых лягушек понапрасну. — После болота сразу за «седьмым полем» он и лежит.

Вот знакомое место, тут Персик рванулся в лес с лаем, тут они с Ниной Михайловной перебрались через канаву. На дороге никого не было — милицейская машина задерживалась.

— Ну что, Васильич, на место-то пойдем?

Васильевич посмотрел на пустую дорогу и согласился. Покойник лежал на полянке, никуда не делся. И хоть лицо его оставалось прикрыто Надеждиным платком, мухи уже кружились над поляной вовсю. Васильевич походил вокруг. Посмотрел.

— Да уж, точно покойник. И как вас угораздило?

— Да это все собака!

Увидев опять вблизи мертвого человека, Надежда усовестилась. Она решила выбросить из головы всякие обывательские мысли типа «Какое мое дело!» да «Пусть милиция разбирается, им за это деньги платят!» и как всякий честный гражданин помочь милиции найти убийцу. Дискета лежала дома под подушкой и призывала Надежду выполнить свой долг.

— А что, Васильич, какое у вас в Оредеже главное милицейское начальство?

— Вот капитан Свирбенко и есть самое главное начальство.

— А над ним что, никого нету?

— А вы думали, что у нас в Оредеже генерал отделением командует? — съехидничал Васильевич. — Над ним только в Луге районное начальство есть. А вам зачем?

— Да так, спросила просто.

На дороге зашумела машина, и на полянку выбрались капитан Свирбенко и врач, предводительствуемые бабушкой Маней. Увидев Надежду в непосредственной близости от покойника, капитан заорал на Васильевича:

— Сидоров, так твою и разэтак, почему посторонние у трупа?

— Она ж свидетель, — заикнулся было Васильевич, но капитан не дал ему и слова сказать:

— Какого дьявола тут сшиваетесь? Свидетели, блин, натоптали, как стадо слонов!

Надежда хотела было сказать, что трава была так сильно вытоптана еще до их прихода, но, взглянув в разъяренное лицо капитана, решила промолчать. Они с бабой Маней отошли в сторонку и стали молча наблюдать. Врач возился с трупом. Появился молодой парень, шофер, и стал фотографировать покойника в разных ракурсах. Как с удовлетворением отметила про себя Надежда, криминалистика в поселке Оредеж не была забыта. Один капитан остался как бы не у дел. Врач вежливо попросил его отойти, и капитан от нечего делать прицепился к свидетелям.