В пять часов пополудни герцог Радлинг, пыхтя и ворча самым злобным образом, вышел из своей машины, остановившейся у маленького домика. А за воротами стоял мальчик, стоял твердо, расставив ноги, как будто преграждал дорогу.

— Ну-ну, мальчик! Ты ему сказал?

— Иди ты прочь! — рьяно крикнул мальчик. — Иди ты прочь! Нет здесь твоей шавки!

Впервые в жизни герцог Радлинг отступил. Он в удивлении глядел на мальчика.

— Ну и ну! Присцилла! Разрази меня гром! — пропыхтел он. — Мальчишка спятил. Он… он просто спятил!

— Нету тут твоей шавки! Прочь отсюда! — твердо сказал мальчик. И в своей решимости, казалось, он заговорил с каким только мог резким местным акцентом.

— Что он говорит? — спросила Присцилла.

— Он говорит, что здесь нет моей собаки. Оглохла ты, Присцилла, разрази меня гром! Меня считают глухим, а я его отлично слышу. Скажи-ка, мальчик, это какой моей шавки тут нет?

Отвечая, герцог тоже заговорил с самым резким йоркширским акцентом, ибо держался обычая всегда так говорить, обращаясь к «простонародью», то есть к обитателям таких вот бревенчатых домиков, чем ввергал в глубокое прискорбие многих членов герцогской семьи.

— А ну, а ну-ка, мальчик, договаривай! Какой такой шавки тут нет?

С этими словами герцог яростно взмахнул палкой и двинулся вперед. Джо Керраклаф отступил на шаг перед страшным стариком, но все еще преграждал ему дорогу.

— Никакой твоей шавки! — крикнул он мужественно.

Но герцог продолжал надвигаться. С отчаянья Джо заговорил быстро-быстро, слова безудержно срывались с языка.

— У нас ее нет. Она не здесь. Здесь ее и быть не может. Никакая собака не могла бы этого сделать. Никакая собака не могла бы пройти столько миль, чтоб вернуться домой. Это не Лесси… это… это другая собака, только похожая на нее. Это не Лесси.

— Уфф, не отдышусь! — пропыхтел герцог. — Не отдышусь!.. Где твой отец, мальчик?

Джо угрюмо замотал головой. Но за его спиной открылась дверь и раздался голос матери:

— Если вы ищете Сэма Керраклафа, так он в сарае — заперся и сидит там чуть ли не с двух часов.

— Что тут наговорил этот мальчик, будто моя собака здесь, у вас?

— Нет, вы ошибаетесь, — твердо сказала женщина.

— Ошибаюсь? Я? — взревел герцог.

— Да. Он не говорил, что ваша шавка здесь. Он сказал, что ее тут нет.

— Разрази меня гром! — выругался герцог. — Не вывертывайте мои слова.

Глаза у него сузились, он сделал шаг вперед.

— Хорошо! Если он сказал, что моей собаки нет, не будете ли вы добры объяснить мне, какой именно из моих собак у вас тут нет. Ну-с, — закончил он с торжеством, — что скажете? Отвечайте!

Джо, не сводивший с матери глаз, видел, как она глотнула воздух и повела вокруг взором, как будто искала помощи. Она плотно сжала губы. Герцог стоял и ждал ответа, сердито поглядывая из-под косматых своих бровей. Затем миссис Керраклаф сделала глубокий вздох, собираясь заговорить. Но ее ответ, заключал ли он правду или ложь, так и не был произнесен. Потому что все услышали лязг натягиваемой за дверью цепочки, и голос Сэма Керраклафа отчетливо сказал:

— Даю слово, что это единственная собака, какая есть в нашем доме. Так вот, скажи мне, похожа она хоть на одну собаку, какую ты можешь назвать своей?