– Мы тебя вытащим, – прошептал Илан. – Освободим из этого ада.

Неподошедшие ключи он бросал на пол. Хлоэ заметила, как сильно он нервничает, и мягким движением отодвинула его от двери.

– Ты устал. Давай я.

Через несколько минут стало окончательно ясно, что ни один из ключей не подходит. Илан не хотел сдаваться: он не уйдет, не вызволив пленницу.

– У Жигакса было гораздо больше ключей, – сказал он. – Должно быть, он их где-то спрятал вместе с отверткой и оранжевым комбинезоном.

– Мы никогда ничего не найдем, – бросил Филоза. – Он все это время притворялся дурачком и водил нас за нос. Хитрая сволочь.

Илан взял прут и начал бить по двери, но решетка не позволяла как следует замахнуться, так что удары выходили слабые. Пациентка в ужасе забилась в угол и спрятала лицо в коленях.

– Свет скоро погаснет, – сказал Филоза. – Что будем делать?

Илан уперся ладонями в дверь, прижался лбом к стеклу и поймал взгляд пленницы. На мгновение ему показалось, что он заметил в запавших глазах проблеск сознания.

– Нельзя оставлять ее здесь.

– Мы можем потом вернуться и…

– Нет. Решение наверняка существует. Выход всегда есть.

Он метался вдоль решетки, как лев по клетке, гремя палкой по железу. Хлоэ стояла на коленях, рассматривала замочную скважину, потом резко выпрямилась и сказала:

– Нужно кое-что попробовать, Илан.

– Если есть идея, говори!

– Тот ключ, что висит у тебя на шее…

Илан замер. Машинальным движением коснулся груди и покачал головой:

– Нет. Невозможно.

Хлоэ протянула руку:

– Давай его сюда. Попытаться стоит.

Илан расстегнул цепочку и снял ключ.

– Если дверь откроется, значит Филоза прав, – сказала Хлоэ. – Эта женщина – не изможденная страдалица, а загримированная актриса, тощая от природы. Гадес нанял ее для участия в финале.

Она вставила кусочек металла в замочную скважину, и Илан затаил дыхание. Хлоэ повернула ключ, раздался щелчок.

И дверь открылась.

Илан не мог поверить в случившееся: этот ключ попал к нему еще в Париже! Игра вездесуща. Он попросил спутников не делать резких движений и первым вошел в палату.

Здесь было еще холоднее, чем в коридоре.

Изможденное лицо пациентки покрывали засохшие корки, в ее взгляде было столько страдания, что она просто не могла быть актрисой. От запаха мочи горло перехватывал спазм. Илан забыл о «Паранойе» и цепи событий, которые привели его в клинику. Сейчас ему хотелось одного – помочь несчастной.

Илан подошел ближе, и у него появилось ощущение дежавю: он знал эту женщину, говорил с ней, касался…

– Я пришел помочь, – мягко произнес он. – Мы вас выведем отсюда, хорошо?

Она не отреагировала. Зрачки глаз были сильно расширены, белки налились кровью. Возможно, ее накачали наркотиками? Илан смотрел на стены, исписанные словом «Жакоб», и представлял, как бедняжка снова и снова лихорадочным движением выводит одни и те же буквы. Он помог ей встать. Женщина сильно горбилась, ее качало. Хлоэ шагнула через порог, завороженная танцующими на стенах буквами.

– И это, по-твоему, игра? – с упреком в голосе спросил Илан стоявшего в дверях Филозу.

Тот промолчал. Илан начал снимать с женщины смирительную рубашку.