Понять.

После нескольких неудачных попыток Илану удалось открыть толстую решетку одним из ключей Жигакса, и они молча пошли к зоне «Д».

– Ты представляешь, где находится палата? – спросила Хлоэ.

– Весьма приблизительно, я же смотрел с улицы. Окно выходит на крыло здания.

На этаже, куда они поднялись, решетками с сеткой были забраны светильники, лестничный пролет и даже разделенный надвое в длину коридор: пациенты из палат левой части не должны были встречаться с пациентами правой.

– Окно палаты выходит на зады, значит она находится на левой стороне. Пошли.

Вдоль разделительной решетки была установлена метровая перегородка, поэтому идти приходилось гуськом. Илан шел первым, Филоза последним. Из потолка и стен выходило множество кабелей, похожих на нейроны головного мозга. Илан понимал, что они оказались в секретной части клиники, защищенной «твердой мозговой оболочкой», «паутинной оболочкой» и «мягкой мозговой оболочкой». Здесь, в этой мягкой живой субстанции, хранились ответы на вопросы.

Закрытые двери палат были укреплены железными пластинами на уровне петельных крюков и ручек и выглядели куда более прочными, чем на других этажах. В центре не было окошка-иллюминатора – только защищенная плексигласом узкая щель, позволявшая заглянуть внутрь.

– Как мог существовать подобный ад? – прошептал Филоза. – Страшнее, чем Алькатрас.

Илан заглядывал в каждую палату.

– Ищем изолятор. Черноволосую женщину держат там.

Они замолчали и продолжили движение. Неоновые трубки на потолке потрескивали и мигали.

– Как по-вашему, Гадес предвидел, что мы сюда доберемся? – спросил Филоза.

Илан указал на камеру, висевшую на правой стене:

– Думаю, да… В палате, где заперта женщина, установлена такая же.

– Значит, она в игре.

Илан обернулся и посмотрел на него в упор:

– Может, хватит уже все сваливать на игру?

– Есть игра, и есть Жигакс. Не могу поверить в твою теорию о стертой памяти. Это безумие.

– Когда ты увидишь, как выглядит бедняжка, изменишь мнение. Она напоминает ходячую смерть.

– А как объяснить ее присутствие в клинике, закрытой пять лет назад?

– Никак. Я не могу объяснить ни этого, ни надгробных памятников. Подтверди ему, Хлоэ.

Она кивнула. На лице Филозы появилось упрямое выражение.

– Могилы могут быть бутафорскими.

– А мы тогда кто? Герои комикса?

Филоза решил не вступать в спор.

– Ладно, увидим. Пошли дальше.

Илан наконец обнаружил то, что искал.

– Она здесь.

Женщина в смирительной рубашке лежала лицом к стене в позе зародыша, ее голые ноги напоминали высохшие ветки дерева. Заплесневелые стены были покрыты черными надписями, которые Илан заметил на экране в комнате видеонаблюдения. Он отступил в сторону, чтобы остальные могли взглянуть.

– Ч-черт… – выругался Филоза.

Илан дернул за ручку, но дверь не открылась, и тогда он достал из кармана ключи Жигакса.

– Будем надеяться, что один окажется тем самым.

Он пробовал ключи, один за другим, то и дело заглядывая в щель. Пациентка начала подавать признаки жизни. Медленно села, устремила на дверь взгляд горящих, как угольки, глаз. Все лицо у нее было в рытвинах и напоминало лунный ландшафт. Хлоэ окаменела от изумления.