Панцергренадеры, проломив оборону «лыжников» Малина и остатков первого батальона при поддержке трех танков, тогда на мой КП ворвались. Танки и бронемашины мы из «РПГ» сожгли, а вот с пехотой на полу церкви в рукопашной пришлось сойтись. Они нас своей массой чуть не задавили. Слишком много их на нас десятерых пришлось. Дрались не на шутку. Главное – что пленные ни им, ни нам были не нужны.

Мои «архангелы» в самом начале погибли – граната рядом взорвалась. Радист и мой порученец свои пули из окна от пулеметчика получили. Тот долго не радовался – я его с помощником из автомата приложил.

Сереге Акимову фриц в драке чуть нос не откусил, да Серега проворнее оказался – первым успел ножом достать.

Меня парочка ворвавшихся внутрь «арийцев» все своими штыками пытались достать. Пришлось крутиться. Верный «ППД» не подвел – когда патроны кончились, в качестве дубины хорошо пошел. Только так башки сносил. Правда, приклад теперь придется на нем менять.

Татьяна, укрывшись за перевернутым столом, держала наш тыл. Из пистолета хладнокровно отстреливала тех, кто появлялся в проеме двери и окнах. И это несмотря на то, что она получила ранение в ногу.

Пара ребят из разведроты, укрепившись с пулеметом на хорах, отбивали атаки на дальних подступах к нам. Высокий, худой, белобрысый, в нашей трофейной шапке, с грязными и длинными руками, гранатометчик перед своей смертью успел накрыть их двумя гранатами.

Хоть и осталось нас в живых только трое – я с Татьяной и Серега, но главное – мы отбились. Трупами весь пол покрыли. Хорошо, что подмога в лице танкистов, ремонтировавших свои машины на рембазе, и бригадных связистов вовремя подоспела, а то бы нам совсем крышка была.

В начале февраля, практически сразу же после полного освобождения Воронежа, руководство бригады вызвали на совещание в штаб фронта. К этому времени он из Боброва перебрался в Острогожск. Так что наша поездка на автомашине много времени не заняла. Всего два часа на преодоление 50 километров по разбитой дороге ушло.

Вообще-то в штаб фронта нас могли бы и не дергать. Приказ о выводе в тыл на переформирование могли и по телефону передать. Ну да с начальством не поспоришь. Хотя сделать это все равно пришлось. Тем более когда судьба оставшихся в живых бойцов и командиров бригады решается. Очень уж кому-то из «штабных небожителей» было желательно, чтобы мы на переформирование убыли без личного состава[157], передав его в армейские части. Понятно, что идет наступление и войскам фронта не хватает пополнения, но и бригаду оголять нельзя. От нее и так только «кости» остались. На этом и настаивал в разговоре с начштаба и ЧВС[158]. Распалился не по-детски, но отстоял свою позицию, сославшись на подчиненность лично наркому и Ставке. Думал, что меня после этого скандала на выходе из кабинета арестуют, но ничего, обошлось. Даже горячим чаем у операторов напоили и последними новостями подели – лись.

Операция по окружению и ликвидации войск врага в «Воронежском выступе» шла успешно.

Войска левого крыла нашего Воронежского фронта вышли к р. Оскол на участке Уразово, Валуйки, Волоконовка, Городище, Новый Оскол.