Хельги прикинул на глаз расстояние до вершины фиорда и отозвался:

— Немалое время мы потратим, обходя обрыв. И как знать, кто встретит нас в доме. Оттар усмехнулся:

— Даже если там сам Вагн, он не погонит нас с порога. Но на Вагна мало похоже, этот корабль не его. А обходить обрыв мы не будем, мы спустимся. Если, конечно, никто из нас не боится.

Да, лететь отсюда было навряд ли ближе, чем с Железной Скалы… Хельги ещё раз посмотрел вниз и ослабил лямки мешка, чтобы в случае чего легко сбросить его со спины.

Карк уже вытащил пару крепких верёвок и невозмутимо сравнивал их, протягивая меж пальцев. Нетерпеливый Оттар выдернул у него одну и бросил Хельги свободный конец:

— Пойдешь вторым… я сам проверял их ещё на корабле, на каждой можно вешать всех нас троих.

Карк вдруг посерел, как обсохшие на солнце булыжники, и прижал огромные ладони к груди:

— Дай мне эту верёвку и позволь пойти первым!.. Я здесь самый никчемный, невелик будет убыток, если сорвусь!..

Оттар ответил, привязывая верёвку к ремню:

— Ты здесь самый ловкий и навряд ли слабее меня. Удержишь, если птицы стащат нас со скалы.

Хельги понуро молчал, слушая вполуха. Дома он один ползал по кручам, одолевая обрывы пострашней этого, а Оттар опять оберегал его, как маленького, ставя в середину. И мало пользы доказывать, что в горах Линсетра давно не осталось скалы, не выглаженной его животом…

Конец верёвки ударил Хельги по сапогам: на лице Карка бессильная злоба мешалась с искренней мукой. Случись что с Оттаром, вольноотпущенник не переживёт его ни на день.

Оттару тоже явно не впервые приходилось карабкаться по крутизне. Мало ли у каких островов останавливался прежде Ракни сэконунг, посылая своих людей набрать вкусных птичьих яиц! Оттар спускался медленно и осторожно, изредка поглядывая вниз. На всем огромном обрыве не было уголка, не облюбованного какой-нибудь птицей; волей-неволей Отгар тревожил гнездо за гнездом, и разъярённые хозяева взмывали из-под ног, неистово ругаясь на своём языке и целя острыми клювами в его затылок, укрытый плотной кожаной шапкой. Оттар не отмахивался, больше оберегая руки, лишённые рукавиц.

Хельги легко шёл по его следу, не ослабляя сверх меры и не натягивая верёвку, и улучал ещё время разглядывать отчаянно храбрых наседок, вжимавшихся в камень в какой-нибудь пяди от его лица. Капли белого помета приставали к одежде. А когда птица не выдерживала и слетала, на узеньком выступе оставалось пятнистое яичко, резко суженное к одному концу и потому не скатывавшееся вниз. Их можно было брать хоть прямо губами, но Хельги не был голоден, и птицы возвращались, переставая кричать. Потом он поднял голову и увидел, что запасливый Карк привязал к шее свою шапку и собирал в неё все яйца, до которых мог дотянуться. Больше Хельги на него не смотрел.

Он как раз добрался до карниза в целый локоть ширины, на котором можно было удобно устроиться и перевести дух. Оттар уже побывал здесь и спускался дальше, придирчиво ощупывая камни. Хельги невольно залюбовался им, ловким, как дикая кошка… И вдруг казавшийся прочным уступ рассыпался под Оттаром в прах, точно вылепленный из песка! Оттар повис на одной руке, тщетно шаря в поисках хоть какой-нибудь трещины. Похолодевший Хельги увидел, как неотвратимо крошилась и та единственная опора, что ещё держала его над пустотой.