Битва исполинов ещё длилась на севере, и это был лишь малый её отголосок.

И вновь почудился зловещий медленный грохот, и чёрной жутью повеяло от молочно-голубого обрыва… Хельги яростно замотал головой, гоня наваждение прочь.

Корабль далеко обходил смертоносного гостя, и айсберг величественно поворачивался перед мореходами, прежде чем вновь пропасть в холодном тумане…

Ракни всё же безошибочно угадал, в какую сторону следовало спасаться. Чем дальше на запад, тем меньше делалось льда. А потом остались лишь маленькие обломки, от которых можно было и не уворачиваться.

Только по-прежнему неутомимо носились над волнами молчаливые серые буревестники, высматривавшие неосторожную рыбу; да тюлени, никогда не видевшие человека, показывали из воды то любопытные усатые мордочки, то гладкие спины…

Знать, по вкусу пришлась Эгиру оленина, пожертвованная перед отплытием. Северный океан всё так же ровно дышал под тяжёлыми тучами, ползшими вровень с мачтой корабля. Вечный вечер длился без конца и начала, и где теперь стояло низкое солнце, никто не мог с уверенностью сказать…

Опытный Ракни лучше многих знал истинный, беспощадный нрав здешнего моря. Он поделил людей на две части и приказал, чтобы одни непременно бодрствовали, пока другие спят. Он сам возглавил половину, остальных поручил Оттару; но никто не видел, чтобы вождь подолгу лежал в меховом мешке под скамьёй.

Вдобавок ко всему шторм, дружески подставлявший плечо, ушёл своим путем на восток, и ветер снова стал северным. Приходилось растягивать парус вдоль корабля и часто поворачивать, хитростью побеждая его угрюмую мощь. Путь, конечно, затягивался, да и людям прибыло работы, и Ракни совсем потерял сон.

— На Свальбарде отосплюсь, — буркнул он сердито, когда Оттар однажды посоветовал ему отдохнуть.

Хельги уже думал, что не сумеет застать Оттара одного у правила. Но берег не спешил показываться из тумана, и Хельги всё-таки подстерег, когда Ракни улегся и закутался с головой, и бесшумно прокрался мимо конунга на корму.

Оттар, нахохлившись, сидел на высоком сиденье рулевого, откуда так удобно оглядывать море. На руках у него были тёплые оленьи рукавицы — финский подарок.

— Совсем извёлся Ракни сэконунг, — сказал Хельги негромко.

— Хороший вождь, вот и беспокоится, — отозвался Оттар. — Я не знаю второго такого. Ну, может, ещё мой тёзка с острова Сенья… да Вагн Мореход.

— А ты сам? — спросил Хельги удивленно. Оттар отмахнулся:

— Ну, я… У меня на самом деле давно есть свой корабль и люди, для которых я хёвдинг. Однако я напросился с ним сюда простым гребцом, чтобы он ещё немножко меня поучил. Ты же слышал, как он меня допрашивал. Как мальчишку, первый раз попавшего в море… вроде тебя.

— Я не первый раз в море, — сказал Хельги совсем тихо, с бьющимся сердцем. — Допроси и меня, если хочешь.

Он уже готовился рассказывать про волны и облака, про приметные звёзды, позволяющие выйти к Хьялтланду или на Фэрейские острова… но Оттар молча глянул на него и вдруг слез со своего места, приказав коротко:

— Держи руль.

Лишь много времени спустя Хельги понял, что Оттар намеренно застиг его врасплох; тут уж не притворишься, тут уж само тело либо отзовётся привычным движением, либо не отзовётся. Так выбирают щенка: вытряхивают весь помёт в воду и смотрят, кто барахтается упрямей.