– Они так же удивляют своих соотечественников, будь уверен, – отозвалась я, и снова с тревогой ощутила, что сердце, переполненное начинает биться всё быстрее и быстрее.

– Мы с тобой, – прошептал любимый, нежно прикоснувшись губами к моему виску.

***

Мой дом почти не изменился, всё тот же светлый камень и высокие ступени, которых по-прежнему было ровно пятнадцать. Всё тот же забор из металлических прутьев, выкрашенных в черный цвет. Я сглотнула, проглотив подступивший к горлу комок…. Радомир помог мне выйти из кареты, а затем они с детьми чуть приотстали. Я же, словно попавшая в чудесную давно забытую сказку, с трепетом взошла по массивным ступеням, коснулась рукой холодных перилл, ухватилась за них двумя руками и застыла, прислушиваясь к себе.

Я вернулась и если добытые сведения правдивы, мои родители сейчас находятся в столице.

– Леди что-то хотела? – проскрипел мужской голос и я повернулась. Старый слуга, что и пятнадцать лет назад и десять, открывал двери гостям, стоял сейчас перед нами и подслеповато щурился, пытаясь понять, кто находится перед ним.

– Здравствуйте, Михалыч, дома ли герцог с герцогиней? – улыбнулась я, назвав старого Михаля тем самым прозвищем, что дала ему Марфуша .Только она могла дать исконному тарсманцу подобное имя, схожее с белогорцем.

– Дома, как не быть, – произнес борным голосом старик и застыл, схватившись за сердце, – леди! Ярославушка, проказница наша! Нашлась!

– Нашлась, – отозвалась я, вытирая слёзы перчаткой себе и заодно старому Михалю.

– Проходите, проходите, – заторопился старик, распахивая двери передо мной и моей семьей, – чего же я вас на улице держу?

– Спасибо, – отозвались дети, с интересом рассматривая огромную прихожую, коридоры, что видны их неё.

– Я сам, – усмехнулся Радомир в тот момент, когда слуга попытался помочь раздеться моему оборотню. – Сейчас еще по багаж занесут.

Аханье, оханье раздавалось со всех сторон, а мы улыбались, отдавая свою верхнюю одежду. Марфа всхлипывала за моей спиной, узнанная всё тем же штатом прислуги, что и несколько лет назад.

– Что за шум? – раздался строгий мужской голос, и тут же возникла тишина, а мы все подняли головы. – Господа?

– Папа? – произнесла я, как мне показалось тихо, но, похоже, это раздалось в каждом уголочке прихожей, а уж особенно на верху широкой лестницы.

– Яра! – вскликнул он и тут же оказался рядом.

Бросился, прижал меня к себе, обнимая и целуя. Я плакала, уткнувшись лицом в его рубашку, цепляясь за неё же руками.

– Папа, папа! – повторяла, сквозь слёзы замечая, как и слуги и моя семья смотрят на нас. Кто-то шмыгал носом, кто-то подносил руки к глазам, растирая по щекам слёзы в унисон с хозяином, но, несомненно, все были рады.

– Нашлась, девочка моя, нашлась! – твердил отец, не отпуская меня. Но всё-таки спустя несколько минут папа пришел в себя(вот она, хвалёная выдержка дипломата) и произнёс, – Яра, знакомь со своими спутниками, а потом пойдем наверх. У меня для тебя сюрприз!

– Это мой муж, – произнесла я, с трудом оторвавшись от отца и коснувшись рукой Радомира. На большое сырое пятно на рубашке отца никто не обращал внимания, какая мелочь. – Это Ксюша, моя дочь, – только произнесла, а глаза отца тут же радостно вспыхнули, даря улыбку застеснявшейся девочке, прижавшейся ко мне. А это Ярополк, сын Радомира … и мой.