— А я, ребята, завтра на рассвете в Горелый гай отправляюсь.

Мы сейчас же включились в игру и заканючили:

— Па–ал Палыч! Возьми–ите и нас.

— Далеко. Пятки обобьёте.

— Не обобьём. Они у нас железные.

— Жарища. Сгорите на солнце.

— Не сгорим, мы калёные.

— В горле пересохнет.

— Мама квасу даст!

— Ну ладно! —сдался Пал Палыч. — По краюшке хлеба в торбу, на ноги кеды. И чур, не проспать. Сбор у моего крыльца.

Под общий хохот мы, великовозрастные дяди, — у многих уже свои дети в школу пошли— подхватили Пал Палыча и начали легонько и бережно качать. Он только кряхтел, но и виду не подавал, что ему все‑таки лучше было бы стоять потвёрже на земле.

На нашем сборе мы многое вспомнили. И выходило так, что все самое интересное и памятное в нашем хуторском детстве связано с Пал Палычем. Он настойчиво, но ненавязчиво будил и укреплял в наших ребячьих душах стремление к самостоятельным первооткрытиям. И неважно, что большинство наших «открытий» были давным–давно известны людям. Для нас они все равно оставались первооткрытиями. И я думаю, что никто лучше нашего Пал Палыча не умел радоваться и удивляться им.

Были у нас в классе сверхудачливые и очень способные открыватели природных тайн. Особенно везло Васе Коростылеву, Коле Буянову и Наташе Гончаренко.

Книга моя о них, о наших «открытиях», о Пал Палыче, прежде всего о нем, нашем чудаковатом и бесконечно дорогом и милом учителе.

В самые трудные годы, когда из ничего, на голом месте, приходилось создавать школу, он директорствовал в ней. Но бремя власти угнетало нашего Пал Палыча. И он уже хорошо налаженную школу с превеликим облегчением передал новому директору, а сам остался завучем по внеклассной работе, сохранив за собой любимую биологию. Но и этого Пал Палычу показалось много. Легко и радостно уступил он место завуча своему молодому коллеге и по «служебной лестнице» спустился ещё на ступеньку ниже. Оставаясь признанным и уважаемым всеми биологом, он с четвёртого класса стал нашим классным руководителем. И теперь уже до конца, до аттестата зрелости, мы прошагали свою школьную дорогу (вместе с дорогим нашим Пал Палычем.

Но есть в этой книге и ещё один герой. Это природа знойного, беспредельно просторного и несказанно богатого степного края. Вся жизнь Пал Палыча была наполнена заботами о сбережении и умножении его красоты и богатства. В памяти всех его учеников и в моей книге живая природа и Пал Палыч неотделимы.

В этой книге я выступаю перед вами как бы полномочным представителем всего нашего класса. На встрече в школе Наташа Гончаренко — она стала хорошим виноградарем — прямо потребовала от меня:

— Раз ты писатель, оправдывай своё звание. Пиши книгу о нашем классе. Обо всем. Что сам не забыл. Что мы помогли тебе вспомнить.

А Вася Коростылев увёл меня в дальний угол и шёпотом, чтоб другие не слышали, сказал:

— Ты, главное, Пал Палыча изобрази. Что мы без него… Он же… Ну, сам понимаешь…

Мог ли я отказаться от такого почётного поручения? И вот перед вами моя книга.

Пал Палыч знал все о том, что делается в степи. Во всяком случае, мы были в этом глубоко убеждены. Все окрестные пастухи и чабаны, пасшие в тихих и потаённых местах скотину, были его друзьями. Но особенно крепкая дружба связывала его с Наташиным отцом — Прохором Савельевичем. Наверное, их сближали любовь ко всему живому, тревога за судьбу диких обитателей степи, общая радость за то, что многое, казалось бы, навсегда утраченное, удалось заново возродить.