В напряжённом внимании, в непрерывной смене впечатлений время бежало незаметно. Корда я увидел рубленые избы якутского становища, мне казалось, что я только что оставил своих товарищей, а плыл я уже часов шесть.

У якутов я нашёл лошадь и попутчиков, а перед тем как точно в назначенное время явиться пред светлые очи начальника, успел даже побриться.

За удачную работу горное управление премировало нашу разведочную партию… коровой. Её купили в далёком якутском колхозе и доставили к нашей стоянке больше чем за сотню километров. Корова была местной породы, давала три литра молока в день и традиционно называлась Бурёнкой. Мы поместили её в конюшне вместе в другим нашим мучеником — Мухомором.

И вот — кто бы мог подумать! — наша мирная Бурёнка, видимо, почуяв весну, взбунтовалась и убежала. А может быть, не убежала, а просто ушла в тайгу, и её задрал какой‑нибудь бездомный медведь? Но Попов был почему‑то глубоко убеждён, что наша корова «не иначе как к своим якутам ушла обратно». Он предлагал вести поиски именно в направлении якутского колхоза. Мало верилось в успех этого предприятия. Но и мне вряд ли поверили бы, что подотчётная корова «просто пропала», я вынужден был—так сказать, по долгу службы — пуститься на поиски.

Нужно, впрочем, сознаться, что не только пропавшая Бурёнка толкнула меня в это фантастическое путешествие, совершенно бессмысленное с житейской течки зрения. Достаточно было взглянуть на карту, чтобы убедиться в этом.

До якутского колхоза, куда, по уверению Попова, отправилась Бурёнка, было километров сто пятьдесят. Из них, по крайней мере, сто двадцать пять идти таёжной тропой, правда, хорошо утоптанной и многократно хожевной. Этой тропой привели и Бурёнку. Остальные двадцать пять километров—хорошей автомобильной трассой. Если же двигаться напрямик к трассе, расстояние сократится почти наполовину.

Корова могла уйти только тропой: другого пути она не знала. А я мог отправиться и напрямую, обогнать корову и перехватить её по дороге. Правда, мне нужно было при этом преодолеть знаменитый Текучий перевал. Знаменит он был прежде всего тем, что мало кому удавалось его преодолеть. Но это больше всего и прельщало меня. За перевалом был кусок русской земли, на которую ещё не ступала нога человека. Не судите меня за то, что мне очень хотелось сделать это первым. Я геолог, и было мне в то время только двадцать шесть лет!..

Пока я раздумывал над тем, что же делать с пропавшей коровой, сомнения мои разрешила радиограмма из горного управления. Разведка наша подходила к концу. Мне поручалось обследовать местность для устройства новой поисковой базы. Предположительные координаты этой базы совпадали в одном труднодоступном месте с той «прямой» дорогой, преодолев которую я и намеревался перехватить Бурёнку на автомобильной трассе.

Путешествие предстояло трудное, но я даже обрадовался полученной радиограмме. Видимо, влечение ко всему новому, неизведанному на земле составляет главную черту характера каждого разведчика. Со всей серьёзностью я начал готовиться к путешествию по нехоженым местам.