Скотт догнал Милли Джейкобс, которая еще не сошла с дистанции, но уже явно теряла силы. Зеленая повязка на ее голове потемнела от пота.

– Ну что, Милли? Открылось второе дыхание?

Она обернулась к нему и ахнула от изумления.

– Господи боже. Я не верю… что это ты, – выдохнула она. – Я думала, ты остался… где-то на старте.

– Да вот нашлись скрытые резервы, – сказал Скотт. – Держись, Милли. Сейчас начинается самое интересное.

Он без труда обогнал ее.

Дорога пошла в гору. Подъем был пологим, но вполне ощутимым. Скотт обогнал еще нескольких бегунов – и тех, кто выбыл из гонки, и тех, кто еще боролся. Среди последних были два подростка, которые обошли Скотта в начале, возмущенные тем, что их обогнал – пусть лишь на пару секунд – толстый старик в паршивых кроссовках и старых теннисных шортах. Подростки изумленно уставились на него. Скотт улыбнулся им на бегу и сказал:

– Пока-пока, счастливо оставаться.

Один из подростков показал ему средний палец. Скотт послал наглецу воздушный поцелуй и продемонстрировал обоим подметки своих паршивых кроссовок.

Когда Скотт пошел на девятый километр, по небу с запада на восток прокатился долгий раскат грома.

Ох, плохо дело, подумал он. Может быть, где-нибудь в Луизиане гроза в ноябре – это нормально. Но только не в Мэне.

Миновав очередной поворот, он поравнялся с высоким и тощим, похожим на аиста стариком, который бежал, запрокинув голову и сжав перед собой кулаки. Старик был в майке, открывавшей бледные, как рыбье брюхо, руки, покрытые выцветшими татуировками. Он широко улыбался на бегу.

– Слышал гром?

– Да!

– Сейчас ливанет, сука. Чудесный сегодня денек!

– А то! – рассмеялся Скотт. – Денек офигенный!

Он обогнал старика, но не раньше, чем тот от души хлопнул его по заднице.

Теперь дорога шла ровно, и Скотт увидел красную футболку и синие шорты на середине подъема на Охотничий холм, также известный как Печаль Бегуна. Сейчас перед Маккомб осталось не больше шести человек. Возможно, еще двое-трое уже миновали вершину холма, но Скотт в этом сомневался.

Пора ускоряться.

Что он и сделал – и оказался среди опытных бегунов, монстров забегов на длинные дистанции. Впрочем, многие из них либо уже выдыхались, либо берегли силы для крутого уклона. Они изумленно смотрели на Скотта и не верили своим глазам: мужик средних лет с животом, выпиравшим из-под мокрой от пота футболки, сперва затесался в их компанию, а потом оставил их позади.

На середине подъема на Охотничий холм дыхание Скотта начало сбиваться, воздух, входивший в легкие, стал горячим и приобрел медный привкус. В ногах больше не было легкости, икры горели огнем. Слева в паху поселилась тупая боль, словно он потянул мышцу. Дорога к вершине казалась бесконечной. Скотт вспомнил, что говорила Милли: сначала весело, потом трудно, а потом начинается ад. Интересно, на какой он сейчас стадии? Где трудно или где ад? Наверное, как раз на границе.