— Совершенно фантастическое место, — оценивает Павел, выходя из машины.

Не могу не согласиться с ним. Идем внутрь. К посещению монастыря была совсем не готова — в поход ведь шла. Но в воротах мне с улыбкой выдают что-то вроде юбки с запахом и платок. Юбку наматываю поверх джинсов. Платок — на голову. Теперь все правила соблюдены. Ценю такой подход. Помню в плавившемся от жары Иерусалиме, куда я попала совершенно случайно и за гос. счет (летала на конференцию), на меня в храме непонятно кричал какой-то поп. Потому, что мое платье было без рукавов. Длинное, с закрытыми плечами, но без рукавов. Настроение было испорчено совершенно. А куда проще вот так — на пороге всем одетым «не по правилам» выдавать какие-то платки…

Хотя и это мне не понятно. Что Бог нас голыми не видел?..

Видел. Тем более, что создал он нас по своему образу и подобию. Разве нагота ребенка оскорбляет взор матери или отца?.. Нет. Так с чего вдруг Бога — моего создателя, должны смутить или оскорбить мои голые руки или даже (о ужас!) ноги? Если же они смущают или оскорбляют священнослужителей, то мне на это, извините, наплевать. Я в храм не к ним пришла, а к Богу… Собственно, именно из-за того, что мной периодически принимаются нахально командовать самозванные и непрошенные посредники — церковнослужители, а то и вовсе какие-то непонятные и вечно скандальные старушки, которые при входе торгуют свечками, в церковь я хожу редко.

Принимаюсь рассказывать Павлу историю монастыря. Он слушает, качает головой, в нужных местах ахает, в нужных улыбается и все это время не сводит с меня сосредоточенных и каких-то жадных глаз. Так обычно маленький сын одной моей подруги наблюдают за тем, как на праздник режут большой сладкий пирог, испеченный его мамой. Но я-то не пирог, да и меня вроде бы пока что никто не режет.

Заканчиваем экскурсию — уже вечереет, и правда пора везти палатки к Сашкиному дому. В темнотище возиться с ними удовольствия мало. Обратной дорогой Павел заговаривает со мной о моей «еврейской» фамилии. Удивлена, что он знает ее, но он поясняет — Сашка похвастался. Верю, может. Любит он это — похвастаться. Разговор опять-таки сворачивает на клады. Обычное дело. Мало кто интересуется внутренним миром, убеждениями или идеями моего предка, зато всех увлекают мысли о награбленном им золоте…

Болтаем. Он лезет куда-то назад и достает бутылку кока-колы. Предлагает мне. Пить действительно очень хочется. Делаю несколько жадных глотков, передаю бутылку ему, но он жестом отказывается:

— Пей, вижу же, что хочешь. А я до лагеря потерплю.

Улыбаюсь:

— Спасибо.

К тому моменту, когда он паркует свой джип у забора сашкиной дачи, бутылка уже пуста. Не люблю кока-колу, вечно у меня от нее какой-то металлический привкус во рту и вообще противная она, слишком сладкая. На даче запиваю ее обычной колодезной водой. Так намного лучше.

Ставим палатки, разводим костер. Сегодня в планах шашлыки (обожаю!), куча зелени (матушка Сашки сажает раннюю зелень в их здоровенный парник, и к майским на столе уже свой лук, укроп, салатик и редиска) и, на выбор пиво, водка или вино из картонных трехлитровых коробок. Но вот ведь странная история! Почему-то чертовски хочется спать.