Все то, о чем Пит говорил, думал и во что верил, Тэсса воспринимала как откровение. Он не верил, что жизнь человека предопределена свыше, не верил и в нерушимость раз и навсегда заведенного порядка вещей, постоянно говорил о будущем. Пит заражал своим оптимизмом окружающих, и, как ни странно, Тэссу вовсе не тянуло посмеиваться над ним, напротив, ей хотелось смеяться вместе с ним. Что она и делала все эти десять замечательных лет, пока смех не превратился в рыдания.

Тэсса встала и взяла дочку за руку.

– Пойдем, родная. Пора ужинать.

Метрдотель был французом и моментально оценил аристократическую манеру Тэссы держать себя. Простое черное платье было «от кутюр», вероятно, от Сен-Лорана или Живанши, а отсутствие драгоценностей давало понять, что она богата и не стремится производить впечатление на окружающих. Она не торопилась. Уверенность в себе явно была ее отличительной чертой. Это само собой подразумевало столик в хорошем месте, а не около двери на кухню, куда обычно спроваживают одиноких женщин. А она еще к тому же пришла с ребенком. Девочка выглядит так же представительно, как и мать, но дети – клиентура беспокойная. Носятся туда-сюда, хнычут, нарушают респектабельную обстановку первоклассного ресторана, каким является этот, при «Гасиенде-Инн».

Когда эта пара приблизилась, метрдотель вышел из-за своей конторки.

– Добрый вечер, мадам, – поздоровался он, отвесив легкий поклон.

– Добрый вечер, – ответила Тэсса.

Камилла смотрела на него снизу вверх, не зная, что ее появление в зале ресторана в вечерний час несколько осложняет задачу метрдотеля.

– Вам столик на двоих, мадам? Вы, очевидно, остановились в отеле? – Он успел заметить у нее на пальце платиновое обручальное кольцо.

– Да, на двоих, пожалуйста. Мы приехали в канун Рождества. Я миссис Андерсен.

– Да, конечно. Будьте добры, следуйте, пожалуйста, за мной. – Взяв два меню, метрдотель направился через зал, все столики в котором пока были свободны.

Ужин начинался в семь, а Камилла укладывалась в девять. Тэссу вполне устраивало то, что поужинать можно не слишком поздно.

– Ну вот, прошу вас, мадам, мадемуазель. – Метрдотель отодвинул стул для Тэссы.

Она осталась стоять неподвижно, словно не заметила его приглашающего жеста.

– Вряд ли нам понравится здесь, в конце зала, – сказала Тэсса, ни к кому не обращаясь. – Устроимся-ка мы лучше вон там, у окна.

Не дожидаясь ответа, она просто повернулась и пошла к приглянувшемуся ей месту. Не помедлила и даже не оглянулась, чтобы увидеть реакцию на свои слова.

На мгновение метрдотелю подумалось, не прибегнуть ли к спасительной формулировке «Эти столы заказаны». Впрочем, долго он не размышлял. Представителю нации, которая ввела понятие fait accompli,[5] оно было только что ярко продемонстрировано на практике. Тэсса уже подошла к окну.

– Вот здесь будет прекрасно, – сказала она, с ледяной улыбкой оборачиваясь к догонявшему их метрдотелю, получившему хороший урок. Она стояла не двигаясь. Торопливо подскочив к столу, он выдвинул для нее стул. Затем сделал то же самое для Камиллы.