— А как с ним? — спросил Шмалько, указывая на дрожащего шляхтича.

— С ним? — Федор подумал. — Как собаке, камень на шею да в Кубань, чтоб другим неповадно было.

Романовского потащили к реке. Он кричал, вырывался. Дикун пошёл в противоположную сторону. Шмалько было направился за ним, но Леонтий остановил его.

— Не ходи, злей будет!

Крик хорунжего внезапно оборвался. Леонтий оглянулся. От кручи возвращались казаки. Романовского меж ними не было.

Леонтий Малов с отрядом черноморцев миновал Васюринскую. Шли осторожно, выставив вперёд и по бокам конные разъезды. Верст за двенадцать до Усть–Лабинской крепости к Малову на взмыленных конях подскакали казаки–дозорные.

— Солдаты на пути, — доложил один из них. — До сотни их там будет, — и крутнул на месте коня.

— Солдаты? Известил‑таки Гулик Котляревского, — разозлился Малов. — Говорил же я Федору, что старшины — как волки, сколько ни корми, все в лес смотрят…

Он подал команду остановиться. Всадники спрыгнули с сёдел. Кони потянулись к сочной траве.

— А ближе подойти к солдатам можно? — спросил Малов у дозорных.

Казаки переглянулись. Младший из них пожал плечами, весело глянул на Малова:

— А почему неможно? Коли брюха не жалеешь, атаман, я тебя куда хочешь проведу…

— Пошли! — решил Малов.

Некоторое время он шёл за казаком, пригибаясь к высокой траве. Жарко пекло солнце, пот застилал глаза. Иногда казак останавливался и осторожно, придерживая у лица кустик татарника, выглядывал из травы. Леонтий проделал то же самое. Впереди, совсем недалеко, тянулась цепь курганов. На вершине одного из них вдруг ослепительной искрой сверкнули штыки.

Казак свернул чуть в сторону, наискось к цепи курганов, держа направление на одинокий холм, высившийся чуть левее линии обороны суздальцев.

— Не попадём мы к солдатам? — шёпотом спросил Леонтий. — Может, на холме у них застава?

— Нет никого на холме! — беззаботно ответил казак, отирая папахой распаренное, красное лицо.

— Почему так думаешь?

— А глянь, атаман, на могилу: видишь, на ней камень торчит. На камне — кобчик. Вот и выходит — нет никого на могиле, бо кобчик птица сторожкая…

У подножия кургана, где трава была ниже, казак упал на живот и пополз быстро и ловко. Малов последовал за ним, но сразу отстал. Ползти было неудобно, острые колючки кололи тело, пот застилал глаза.

«Вот чёртовы брюхолазы! — восхищённо подумал Леонтий, глядя на казака. — Прямо как змеюка извивается!»

На вершину кургана он добрался запыхавшийся, обессиленный. Казак лежал возле камня на траве лицом кверху и беззаботно жевал какой‑то стебелёк.

«И не запыхался!» — удивился про себя Малов.

Из‑за камня можно было разглядеть расположение солдат–суздальцев. Они устроили привал по всем правилам и, видимо, ожидали встречи. Одним боком позиция солдат упёрлась в обрывистый берег Кубани, другим примкнула к неглубокой балке.

Малов смотрел на линию бруствера, на киверы солдат, высовывающиеся из травы. Мелькнула мысль: «Нас‑то в два раза больше, а что, если попробовать напасть?»

Осмотрев ещё раз местность, Леонтий решил выманить солдат, а сам тем временем послал Коваля с частью казаков балкой, чтобы они захватили пустующие курганы и ударили с тыла.