Тут, конечно, некоторые могут удивиться. С какой это стати я вдруг решил влезть в долги, хотя раньше сам же этого всячески избегал? Ответ будет прост – долги долгам рознь. Бывают такие, которые обязательно придется так или иначе отдавать, а бывают такие, которые, скорее всего, отдавать не придется. Во всяком случае, полностью. Дело было в том, что к лету тысяча девятьсот второго года я убедился – мировая война неизбежна. И теперь представим себе, что Россия должна Германии, Англии и Франции. Так вот, ситуация, когда в грядущей войне все эти страны будут нашими союзниками, совершенно невозможна. С кем же тогда воевать-то? Кто-то обязательно окажется противником, а его надо множить на ноль, а вовсе не отдавать ему долги. Кстати, эти же соображения можно распространить и на иностранные предприятия в России. Сейчас их столько, что при любом раскладе часть окажется принадлежащей нашим противникам, и, значит, для их конфискации все должно быть готово заранее.
На этом фоне отправка нескольких человек и трех летательных аппаратов в Трансвааль выглядела сущей мелочью, этакой разминкой для ума. Возможно, ее следовало оформить несколько менее оригинально, но и так тоже допустимо. В конце концов, разминаться так разминаться!
Никакого особенно ценного опыта применения всей этой техники я не ожидал. Действительно, что может сделать самолет с грузоподъемностью, помимо двух пилотов и запаса топлива, всего в пятьдесят килограммов? Бомбы он бросать неспособен, на нем нет бомбодержателей, и никто из отправляющихся с ним людей не имеет понятия, что это такое. Самих бомб, кстати, тоже нет. Даже гранаты – и те отсутствуют! Правда, Куликовский уже интересовался, нельзя ли, кроме всего прочего, взять с собой пару-тройку пулеметов Мосина с запасом патронов. И конструкция самолета таким мыслям способствовала – курсант и инструктор в нем сидели не друг за другом, а рядом. И бойкий прапорщик, значит, хотел, чтобы с ним летал летчик-наблюдатель, вооруженный курсовым пулеметом на турели. Благо спереди никакого винта нет, они оба на крыльях, причем сзади, так что сектор обстрела ничто перекрывать не будет. Я не стал препятствовать и даже велел во время очередного сеанса связи с Немировичем-Данченко посоветовать ему не пропустить действия русских авиаторов в Трансваале – в конце концов, героя, за которого я разрешу выйти замуж своей сестре, нужно начинать пиарить заранее. Ну, а насчет пулеметов… по пехоте из одного пулемета много не настреляешь, так что пусть берет, тем более что паровой самолет даже на экономической скорости может держаться в воздухе всего тридцать пять минут, а на максимальной – и вовсе двадцать. По этой же причине использование его в качестве разведчика было довольно проблематично.
Дельтапланы, правда, могли летать два часа, а то и немного больше, если пилот легкий, то есть разведка им вполне по силам. А все остальное – нет, туда не то что пулемет, даже самый плохонький автомат не установишь. Потому что некуда.
В общем, я надеялся, что серьезный доклад, написанный по результатам первого применения авиации в боевых условиях, окажется умеренно пессимистичным. Что мне, собственно, и требовалось. Ага…вот только несколько позже выяснилось, что я недооценил, на что, оказывается, может быть способен авантюрист и сорвиголова, к тому же изнывающий от большой и чистой любви. Впрочем, во всем этом мне предстояло убедиться только в будущем тысяча девятьсот третьем году, до наступления которого оставалось еще два месяца.