Едва он отпустил ее губы, Алисса прошептала его имя, и оно растворилось в бархатной тишине ночи.

– Ты же обещал, что не будешь, – сказала она.

– Чего не буду?

Она замотала головой на подушке.

– Не могу вспомнить.

– Я тоже.

Он снова нашел ее рот, и больше не было разговоров. Губы сливались, затем разъединялись, прежде чем снова отыскать друг друга. Руки соприкасались, сплетались, затем расплетались. Нежный шепот наполнил комнату, обрывки слов, которые не должны были иметь никакого смысла, но каким-то образом говорили о многом.

Желание воспламенило его кровь, заполняя душу и сознание, вытесняя разум. Ему нужно было больше. Он хотел эту женщину, как никогда никого не хотел до нее. Одежда мешала. Ему до умопомрачения хотелось почувствовать тепло и мягкость ее кожи, которая дразнила его своим неотразимым благоуханием.

Он отыскал пояс ее халата, развязал его и, раздвинув махровую ткань, нашел под ней шелковистую плоть, мягкую, душистую и обжигающе горячую.

– Клянусь, тебе будет хорошо.

Но, едва успев произнести эти слова, он понял, что потерял ее. Она застыла в его руках, и безрассудное желание, горящее в ее глазах лишь за мгновение до этого, погасло, уступив место испугу. Заколдованная принцесса проснулась и обнаружила, что перед ней вовсе не Прекрасный принц. Отнюдь.

Дыхание Алиссы вырывалось короткими прерывистыми вздохами.

– Я хочу, чтобы вы остановились.

Желание обуревало Меррика, и потребовалась вся его сила воли, чтобы овладеть собой.

– Расслабьтесь, принцесса. Я остановился.

Но его заверения не помогли.

– Вы заявили, что честь обязывает вас защищать всю Вердонию. Разве эта защита не распространяется и на меня тоже? – возмутилась она. – Или ваш кодекс чести позволяет вам насиловать беспомощных женщин?

Она не могла бы выбрать более действенного оскорбления.

– Это бы не было изнасилованием, и вы, черт возьми, это прекрасно знаете.

– Может быть. Но и благородным это бы не было. Ведь я ваша пленница, и вы не можете быть уверены, не уступила ли я просто из страха перед последствиями отказа.

Меррик с чувством выругался. Еще никогда его честь не ставилась под сомнение. Однако он понимал, что она права, и это внушало еще большее отвращение. Не переступил ли он только что черту, о которой говорил? Запахнув на ней халат, он завязал пояс, убедившись, что она полностью прикрыта от шеи до лодыжек.

– Повернитесь, – приказал он. – Больше никаких разговоров.

И никаких прикосновений. Ему потребуется все оставшееся время, чтобы перезарядить батарейки, потому что он мог точно предсказать, какого рода неприятности принесет утро.

В конечном итоге его предсказание оказалось абсолютно верным. На рассвете следующего дня Меррик проснулся – как и был уверен – с ружьями, нацеленными ему в голову.

Алисса пошевелилась, в одно мгновение перейдя из сладкого сна к тревожной настороженности. Она не поняла, что послужило причиной этой внезапной вспышки страха, просто сердце вдруг бешено заколотилось, а рот обжег горький металлический привкус. Она хотела заговорить, но рука Меррика предупреждающе сжалась, и она промолчала.