Оля так и не смогла отучить сына играть с оружием. Но зато здесь вместо пахнущих машинным маслом и металлом папиных «игрушек» ребенок забавлялся с водяным пистолетом, пугая няню и повариху неожиданными «мокрыми» выстрелами. Те притворно ахали, приводя малыша в полный восторг.

А когда Макс, сраженный очередной водяной очередью, картинно упал в бассейн прямо в одежде, потеряв в падении панаму, Ванька визжал, как поросенок. И метко потопил отчаянно не желавшую сдаваться панаму. Та, обиженно булькнув, затонула лишь после третьего выстрела.

Но, наверное, самым удивительным для Оли было то, что у нее впервые в жизни появилась прислуга. Причем в количестве, заметно превышающем ее распорядительские способности. Если бы не помощь Макса, ока, наверное, никогда не научилась бы рулить всем этим штатом местных русских. И, как, ни странно, ей это стало доставлять удовольствие.

Для работы по дому были наняты люди из советских эмигрантов, так и не вписавшихся в богатую жизнь Америки. Кроме, пожалуй, Ксюши, веселой хохлушки из-под Киева, няни для Вани, которая работала у Оли, сочетая работу с заочной учебой в каком-то американском университете. Ксюша сразу предупредила, что в следующем году она полностью переключится на учебу, и Оля согласилась на ее условия. Была уверена, что они не останутся в Америке на постоянное жительство.

Погода погодой, но она скучала по русской пище, по черному хлебу и соленым огурцам, по бабушке. И, конечно, больше всего по Саше. Хоть тот и вел себя не слишком-то примерно в последние месяцы их совместного житья-бытья. Но здесь, под солнцем и пальмами все плохое как-то забылось. К тому же сытная беззаботная жизнь безусловно располагает к всепрощению.

Кроме няни в доме хозяйствовали: повариха Антонина, садовник Николай, горничная-уборщица Леночка. Несколько средних лет женщин были на подхвате. Они все время менялись и Оля, обалдев от большого количества новых лиц, никак не успевала запомнить их имен, выкручиваясь классическим «вы».

Повариха и садовник — супружеская пара в летах — были из Пскова, типичные «советские люди», даже по-английски не научились говорить. Но представились все-таки просто по именам — в Америке отчества как-то не приживались. Николай в советском прошлом был инженером, а Антонина — шеф-поваром интуристовского ресторана. Поэтому блюда русской кухни у нее были — пальчики оближешь.

Сначала Оля робела и чуть ли не стеснялась прислуги, потом вдруг поймала себя на том, что начала на людей прикрикивать. Прямо барыня на вате! Лишь через пару месяцев, привыкнув к новой для себя роли, она нашла верный тон. И с тех пор каталась как сыр в масле, предоставив с одной стороны прислуге возможность нести груз своих обязанностей, а с другой — оставив за собой право контроля и даже наказания провинившихся, А хозяйство — после московских-то углов было огромное...

Ванька же вписался в курортную жизнь сразу. Эх, хорошо быть ребенком! Только вот баловали его тут почем зря. Да, еще здесь были кошки. Рыська и Марыська. Обе рыжие и достаточно нахальные. Поначалу нахальные. Ванька быстро их поставил на место, пару раз чуть не задушив в объятиях:. Теперь большую часть времени Рыська и Марыська проводили в щелях за шкафами, куда ребенок не мог добраться со своей любовью к животным... и водяным пистолетом. А наглые свои усатые физиономии казали миру, лишь по вечерам, когда мальчик под ведомством Ксюши ложился в кроватку в своей детской. Оля специально привезла с собой книжку с теремками и колобками, Хотела, чтобы Ванька слушал русскую речь.