– Сотников! – закричали за окном. – Спускайся, к тебе пришли!

«А вдруг это она?» – промелькнула в голове дикая мысль. Сердце отчаянно заколотилось. Витя подбежал к окну, выглянул. Высокий мужчина, стоявший у входа в корпус, поднял голову, снял темные очки… и Витя узнал в нем профессора Колдунова.

– Ян Александрович! – радостно закричал он. – Я сейчас к вам спущусь!

…Миновав виноградник, они вышли к морю. Обрывистый берег круто изгибался и вдавался в море острым клыком. День выдался жаркий, и горы вдалеке мерцали в знойном воздухе, но видна была и россыпь белых домиков с бурыми черепичными крышами, зеленые копья кипарисов между ними, а по склонам – бурные заросли можжевельника с серебристыми проплешинами скал.

Прежде чем спуститься к воде, Витя завернул в дикую абрикосовую рощицу.

– Хочу вашим детям набрать, – объяснил он и принялся азартно трясти деревца, покрытые уже успевшими созреть некрупными, но очень ароматными плодами.

Ян Александрович усмехнулся и протянул ему полиэтиленовый пакет, бог весть как оказавшийся в его кармане. Без военной формы, в футболке, легких слаксах и кроссовках, загорелый, профессор выглядел очень молодо, но Витя заметил, что за прошедший год он стал почти совсем седым.

Поймав Витин взгляд, Ян Александрович пригладил волосы и рассмеялся:

– Что, старый?

– Нет, просто вы поседели…

– А, ты думаешь, я испытал какое-нибудь потрясение? Разглядел свою зарплату и поседел от ужаса? Нет, Витенька, просто время пришло, наверное… Ну хватит собирать уже, пошли купаться.

– Это хорошие абрикосы! – возразил Витя и полез на дерево, чтобы сорвать самые аппетитные плоды. – Мы тут всем санаторием пасемся. Слива еще есть, но на нее уже никто смотреть не хочет.

– А я из здешних фруктов больше всего тутовник люблю.

– На обратном пути покажу, – пообещал Витя, осторожно, чтобы не поцарапаться, слезая с дерева.

По «козьей» тропке они спустились с обрыва на узкий галечный пляж.

Витя расстелил свистнутое с кровати покрывало в тени обрыва. Ян Александрович впервые вывез в Крым свою многочисленную семью, но выкроил день, чтобы проведать Витю в санатории, так что теперь тот не знал, как угодить ему.

Профессор растянулся на покрывале и с удовольствием наблюдал, как Витя снимает футболку и шорты.

– Что-то ты не сильно растолстел. Вон, позвонки торчат, как хребет у стегозавра. Ладно-ладно, не бери в голову! – спохватился профессор. – Вид у тебя вполне здоровый.

К Витиному изумлению, оказалось, что Колдунов не умеет плавать, и он пошел в воду один.

Сотников страстно любил море и мог проплыть несколько километров своим деревенским стилем. Вода под ним была совершенно прозрачной, даже на глубине нескольких метров хорошо было видно каменистое дно с бурыми кустами водорослей, иногда, присмотревшись, можно было заметить краба или большую рыбину. Витя любил нырять в маске, доставал красивые ракушки, и потом повариха, чертыхаясь, вываривала их в кухне, отчего по всему корпусу пахло йодом. Вначале врачи пытались запретить Вите нырять – от перепадов давления могли разорваться остаточные полости в легких, – но потом махнули рукой: чему быть, того не миновать. Да Витя их и не послушался бы.