— В сопровождении место есть, — буркнул в ответ тот и внимательно посмотрел на меня через зеркало заднего вида, после чего ухмыльнулся.

— Чего? — заметив это спросил я.

— Ты изменился, — улыбнулся тот, — Будто на войне побывал, я такое за версту чувствую.

— Рули давай, умник, — поморщился я.

Разговор стих, а я снова с недоверием смотрел в окно на городское движение. Казалось, что вот-вот и начнётся мелкий противный дождь, все машины вокруг станут таять, вначале делаясь полупрозрачными, а затем и вовсе растворятся, будто их и не было.

Вон опасная развязка впереди и лучше бы сбросить скорость, чтобы не угодить в засаду, которую наверняка устроили твари. Жёлтые скорее всего будут на эстакаде, а вон за теми опорами уже выжидают красные. Синие скорее всего отработаю как тараны, чтобы остановить кортеж, а я мать его даже без ножа.

Но нет, всё оставалось на своих местах, твари так и не появились, а машины спокойно прошли развязку, и направились к центру.

Примерно через час с лишним, наш кортеж остановился напротив бизнес центра, который принадлежал моему отцу.

Дикий с парнями так же покинули машины сопровождения и мы всей кучей вошли в внутрь. Лифт отсчитал этажи и лёгким звоночком оповестил о конечной остановке.

— Ой, здравствуйте, Матвей Олегович, — увидев меня выронила папки секретарь отца.

Женщина уже в возрасте и сколько себя помню, она всегда была его верной помощницей.

— Привет, тёть Тань, — кивнул я, — У себя?

— Д-да, — неуверенно ответила она и проводила взглядом так, словно призрака увидела.

— Подождите здесь, — попросил я Дикого с ребятами, — И ты тоже, Валер, если не против, — это я уже к начальнику охраны.

Тот с пониманием кивнул и по хозяйски направился к кофемашине.

— О, и мне кружечку… — исчез голос Беркута за закрытой дверью в кабинете отца.

Он стоял возле окна заложив руки за спину, даже на дверь не взглянул, когда я вошёл. Вначале я даже не узнал его, сильно похудевшего, с полностью седой головой, он будто постарел лет на двадцать за каких-то полгода.

— Здравствуй, батя, — тихо произнёс я и тот вздрогнул.

Он медленно повернулся, будто боялся, что я сейчас снова исчезну.

Но как только наши глаза встретились, он наконец ожил.

Лицо озарила улыбка и быстро пройдя через кабинет он едва не задушил меня в объятьях. Затем отстранился, взял меня двумя руками за лицо и потряс голову.

— Живой, — тихо произнёс он, — Я знал, я чувствовал.

— Тогда зачем хоронил? — усмехнувшись спросил я.

— Да тёща, дура, тьфу, бабка твоя, — отмахнулся тот и направился к столу, — Всю плешь проела: "Мол нельзя так, душа покоя требовать будет".

— Это она может, — улыбнулся я.

С души слетел просто огромный булыжник, да что там, целая скала! Мрачное настроение сразу улетучилось, да и отец уже не казался таким старым.

— Выпьешь? — достал он из бара на стене бутылку коньяка и зачем-то его понюхал, словно тот мог испортиться.

— Если только немного, — согласился я.

— А тебе много никто и не даст, — усмехнулся отец, — Это вообще-то очень дорогой коньяк.

— Уж не дороже денег, — вернул я ему шпильку.

Разговор лился легко, будто и не было никаких похорон, и не прошло семи месяцев в неведении. Казалось, что мы расстались только вчера, ну или я только что вернулся из свадебного путешествия.