Само собой разумеется, мы изрядно устали от жары, когда к вечеру начали подумывать о возвращении в Паровой дом. Позавтракали и поужинали мы в Секроле, в одном из лучших отелей английского города, и тем не менее я должен признаться, что эта кухня заставила нас с сожалением вспомнить о кухне господина Паразара.

Когда лодка подошла к подножию Гхата, чтобы отвезти нас на правый берег Ганга, я в последний раз увидел бенгальца в двух шагах от нас. Его ждал катер, на котором был еще один человек — индус. Бенгалец взошел на катер. Может, он хотел переплыть реку и следовать за нами до самого лагеря? Это становилось весьма подозрительным.

— Банкс, — сказал я тогда тихо, указывая на бенгальца, — вот шпион, он ходит за нами по пятам…

— Я его видел, — ответил Банкс, — и заметил, что его встревожило имя полковника, которое вы произнесли ненароком!

— Может, будет уместно?.. — начал я тогда.

— Нет! Пусть продолжает свое дело, — перебил меня Банкс. — Лучше, если он не будет знать, что раскрыт… Впрочем, его уже нет.

И правда, катер бенгальца уже затерялся среди многочисленных лодок, бороздящих воды Ганга.

Банкс обернулся к нашему лодочнику.

— Ты знаешь этого человека? — спросил он его нарочито безразличным тоном.

— Нет, первый раз вижу, — ответил тот.

Спустилась ночь. Сотни кораблей, расцвеченных флагами, освещенных разноцветными фонарями, с певцами и музыкантами на борту, скользили в разных направлениях по праздничной реке. С левого берега взлетали яркие огни фейерверка, напомнив мне, что неподалеку Поднебесная империя, где фейерверки в большом почете. Трудно описать весь этот спектакль, он, право же, был бесподобен. По какому поводу устроили этот ночной праздник, казавшийся импровизированным, в котором участвовали индийцы всех классов, не знаю. В момент, когда он завершался, наша лодка пристала к другому берегу.

Все пронеслось как видение и длилось столько времени, сколько нужно этим эфемерным огням, чтобы осветить на секунду пространство и угаснуть в ночи. Но Индия, как я уже говорил, чтит 300 миллионов богов, полубогов, святых и полусвятых всякого рода, и в году не хватит не только часов, но даже минут и секунд, которые можно было бы посвятить каждому из них.

Когда мы вернулись в лагерь, полковник Монро и Мак-Нил были уже там. Банкс спросил сержанта, не произошло ли чего-нибудь за время нашего отсутствия.

— Ничего, — ответил Мак-Нил.

— Вы не заметили никаких подозрительных личностей?

— Никаких, господин Банкс. А у вас есть какие-нибудь основания подозревать?..

— За нами шпионили во время экскурсии в Бенарес, — ответил инженер, — а я не люблю, когда за нами следят!

— Этот шпион, это был…

— Бенгалец, которого пробудило от спячки имя полковника Монро.

— Чего может хотеть от нас этот человек?

— Я не знаю, Мак-Нил. Надо быть настороже!

— Постараемся, — ответил сержант.

Между Бенаресом и Аллахабадом примерно 130 километров. Дорога почти неизменно идет вдоль правого берега Ганга, между железной дорогой и рекой. Сторр достал угля в брикетах и наполнил ими тендер, таким образом, слон получил запас продовольствия на несколько дней. Хорошо начищенный — я бы даже сказал — надраенный, чистый, как если бы только что вышел из сборочного цеха, он нетерпеливо ждал минуты отъезда. Он не бил копытом, конечно же нет, но легкое дрожание колес говорило о давлении пара, заполнявшего его стальные легкие.