— Я… заблудилась, — наконец выговорила она.

— В самом деле? — усомнился он.

— Это правда! — гневно ответила она.

Он хмуро улыбнулся, словно услышал что-то забавное:

— Комнаты придворных дам вон там. Вы должны были бы повернуть в ту сторону — конечно, если искали именно свою постель.

— А что еще я могла здесь искать?

— Что еще? — повторил он и насмешливо поклонился, но ничего не ответил, а просто повернулся и ушел.

Гвинет испугалась и очень рассердилась, что он так легко отпустил ее.

— Господи, почему?

Лорд Рован был ей почти противен. Конечно, ей было жаль жену этого несчастного человека, но, похоже, он вел не слишком праведную жизнь, к тому же был грубым и раздражал ее. Он слишком много о себе мнил, и…

У нее больше нет сил. Она идет спать в свою постель, она вполне заслужила сон. А о нем она больше вообще не будет думать.

Ее комната была маленькой, но предназначалась для нее одной. Это было не так уж важно. Во время поездок с королевой по Франции Гвинет иногда имела отдельную комнату только для себя, а иногда спала в общей постели с кем-то из Марий. Тогда девушки много веселились, потому что любили передразнивать почтенных князей и дипломатов, с которыми встречались. Как и королева, они любили танцы и азартные игры и, конечно, очень любили музыку. Они пробыли вместе так долго, что стали почти одной семьей, и были так добры, что принимали в эту семью Гвинет. И все же она понимала, что никогда не войдет в их круг полностью.

«Здесь, в Холируде, я буду спать одна», — подумала она, осматривая свой новый дом. У нее было крошечное окно и даже маленький камин. Горевший в нем огонь освещал окно, и Гвинет увидела, что это был витраж: тени от языков пламени играли на изображении голубки, сидящей на дереве. Под этим рисунком был изображен герб Стюартов, цвета которого ярко выделялись в полумраке комнаты.

Гвинет решила, что в Шотландии, у себя дома, она будет рада жить без соседок. Марии многое забыли о Шотландии. Она любила их и не хотела лишиться их дружбы, но не могла слушать, как ее родину будут постоянно сравнивать с Францией — и, конечно, в пользу последней.

Если она рассердится на кого-то, то сможет прийти сюда и накричаться в подушку.

Если ей надо будет подумать, она сможет побыть здесь одна.

Если ей будет нужно спрятаться…

«От кого я собираюсь прятаться?» — насмешливо спросила она себя.

Это не важно. Важно то, что эта чудесная маленькая комната — ее личное, священное место.

Матрас был удобный, подушка пышная и очень легкая. Рядом с камином она увидела узкую дверцу. Открыв ее, Гвинет поняла, что у нее есть даже собственная уборная. Восхитительно!

В общем, хорошо быть дома!

Гвинет бережно сняла свою дорожную одежду и сложила в сундук: комната была так мала, что в ней нельзя было оставлять разбросанные вещи. В ночной сорочке из мягкой шерсти молодой фрейлине было тепло и удобно. Она была совершенно без сил и все же, когда наконец легла в свою постель, очень уютную и теплую, долго не могла уснуть.

Она думала о лорде Роване.

Эти беспокойные мысли были прерваны стуком, который донесся со двора.