Его сердце словно подпрыгнуло в груди и бешено застучало. В каком горестном беспорядке были ее прекрасные волосы! Ее одежда была порвана и запачкана грязью, а сама она была слишком худой. Но при этом она держалась с еще большим достоинством, чем когда-либо раньше.

По пути священник сказал:

— Так будет покончено со всяким злом. Те, кто становится на сторону дьявола, должны гореть на костре, пока не придет смерть. Огонь очищает, и корень нечисти станет пеплом и будет развеян по ветру.

Рован пытался протолкнуться впереди преподобного отца, а тот продолжал проповедовать.

— Будьте осторожней, преподобный отец, — тихо ответила она, — я уже осуждена, и, если я теперь буду говорить перед толпой народа, я скажу, что ни в чем не виновна. Я не солгу перед народом, иначе Отец Небесный покинет меня. Я пойду на смерть, а после нее — на небеса, потому что наш добрый Господь знает, что я невиновна и что вы используете Его имя, чтобы избавиться от политического противника. Боюсь, что это вы будете долго гнить в аду.

— Не богохульствуй! — крикнул Рован.

Она смотрела на него так вызывающе, пока обращалась к священнику. Но Рован знал, что его крик ошеломил ее.

Рован кивком указал на охранника, который должен был исполнить обязанность палача, и дверь в камеру распахнулась. У него не было выбора. Он жестоко схватил ее за плечо, повернул к себе и дернул за волосы, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Ни в коем случае нельзя позволить ей говорить перед большим скоплением людей. Она знает, что ее душа попадет в ад, и будет только стараться утащить других вслед за собой в зловонную дыру Сатаны, — грубо, с ненавистью и убеждением в голосе сказал Рован. — Поверьте мне, я слишком хорошо знаю, как соблазнительны ее колдовские чары.

Он держал ее так, чтобы те, кто наблюдал за ними, не могли видеть их лица. Рован незаметно вынул из рукава чашку с напитком и поднес к ее губам. Понизив голос, он умоляюще прошептал:

— Выпей это. Сейчас, — приказал он.

Гвинет взглянула на него. И в ее глазах было столько презрения и ненависти, что ему пришлось стиснуть зубы так, что они заскрипели. Иначе он не сохранил бы самообладание.

— Ради бога, выпей это сейчас, — повторил он и прижал чашку к ее губам.

Потом напиток начал действовать, и свет в ее глазах стал гаснуть.

— Сатанинская сука! Она издевается над нами! — крикнул Рован.

Гвинет была уже почти без сознания и медленно падала на Рована. Он обхватил руками ее горло.

— Негодяй! — сумела хрипло прошептать она.

Он снова повысил голос и крикнул:

— Я встречусь с вами в аду, леди!

Глаза Гвинет закрылись, но он продолжал держать руки на ее горле, делая вид, что душит ее.

— Хватит! Вы убьете ее, — с тревогой воскликнул священник.

Рован похолодел. Он старался, чтобы она не очень сильно ударилась об пол при падении, но теперь ему пришлось уронить Гвинет, чтобы обман не был раскрыт.

— Она мертва, — произнес лорд Грэм, когда ее тело рухнуло на холодный каменный пол.

— Вы решили обмануть огонь? — гневно спросил преподобный Мартин.

Он был в ярости.

Рован резко повернулся к нему и с такой же яростью ответил: