С этого места был хороший обзор, и он увидел огромное каменное здание Эдинбургского замка. Небо было таким же серым, как эти камни, недавно моросил дождь, и мощные бастионы окутывал туман, который здесь гоже не был редкостью. У этого серого цвета был лиловый оттенок, прекрасный для того, кому эти места были родным домом, но, может быть, предвещавший беду для тех, кто привык к голубому небу. Рован перепел взгляд на Королевскую Милю — широкую улицу с магазинами, где продавались товары со всего мира. Да, Холируд — красивый дворец, а Эдинбург — замечательный город. Королева обязательно полюбит и эту страну, и этот город, и своих подданных, которые были так рады ее приезду.
Может быть, он слишком поспешно подумал о защите и для волнения нет причины. И все же… Он знал, что среди французской свиты королевы Марии много людей, которые насмехаются над Шотландией. Они говорят, что она холодная и суровая, как твердые и грубые камни Эдинбургского замка. Французские магазины лучше, французские дворцы красивей, хотя Холируд создавали французские строители.
Рован заставил себя взглянуть на этот город чужими глазами. В сумрачном тревожном свете пасмурного дня замок выглядел грозной, зловещей крепостью. Даже люди казались такими же грубыми и неподатливыми, как камни.
Гранит против мрамора, шерсть против шелка.
Рован скрипнул зубами. Им просто нужно время. Время изменит молодую королеву и ее окружение так, как необходимо.
Связи, объединяющие Шотландию и Францию, — давние и прочные. И все же…
Союз не бывает основан только на дружбе. И шотландцы, и французы сражались против англичан, и эта общая вражда делала их союзниками, даже друзьями. Но часто дружба бывает только поверхностной, и тогда се легко разрывают ради собственной выгоды.
Вопрос заключается в том, какие течения бурлят под поверхностью этого союза теперь, когда королева, воспитанная во Франции, вернулась домой?
Глава 2
«У меня совсем нет сил», — подумала Мария, бросаясь на кровать в своей комнате. Потом взглянула вверх, на потолок, и рассмеялась. На секунду она стала обычной молодой женщиной.
— Здесь и в самом деле чудесно, — сказала она, рассматривая комнату.
Потом повернулась и взглянула на стоявшую рядом Гвинет. Та безошибочно поняла, что королева скучает по Франции.
— Здесь великолепно, — заверила она Марию.
Мария снова опустилась на постель.
— Короны… — пробормотала она. — Они действительно тяжелы.
— Моя королева… — начала Гвинет.
Лежавшая на кровати Мария села и покачала головой:
— Прошу тебя, пожалуйста, сейчас не надо формальностей. Мы одни, и я должна тебе доверять. Ты не уезжала отсюда на такой долгий срок, как я, и ты не ищешь награды, не испытываешь меня, не взвешиваешь. Называй меня по имени, как будто мы только подруги. Ты ведь действительно мой друг, а сейчас мне нужны именно друзья.
— Мария, я думаю, ваш приезд сюда был вполне успешен. Шотландцы в восторге оттого, что их молодая прекрасная королева вернулась к ним.
Мария покачала головой.
— У них такой угрожающий вид.
— Они… — Гвинет замолчала, не зная, что на это ответить, потом пожала плечами и согласилась: — Да, они готовы угрожать. Это из-за Джона Нокса и из-за того, что они образовали свою собственную церковь.