Я смотрю по сторонам, ловлю жадные взгляды пациенток. Ну еще бы, такое зрелище! Такой мужчина!

Высокий, красивый до дрожи во всем теле, в костюме дорогом! Я рядом с ним, в спортивных штанах и с собранными волосами вообще несерьезно смотрюсь.

— Я сама не знала…

Не говорить же ему, что трусливо раздумывала о побеге? Овца… Ой, овца…

Ну куда бы ты побежала? Неужели совесть бы позволила? Не сообщить? Сбежать?

Не знаю. Вот ничего не могу сказать.

Со мной вообще что-то странное происходит… Хотя, что тут странного? Обычный беременный организм…

— Сколько уже?

— Два с половиной месяца…

— То есть, практически с нашей первой…

— Да.

Полковник молчит. Смотрит на меня. Явно сдерживается.

Я молчу. Смотрю в пол. Соплю.

— Пошли.

— Куда?

— Домой поедем. У нас еще масса дел. Анализы тебе когда сдавать?

— Завтра… Натощак…

— Хорошо. Успеем сегодня заявление подать в загс.

— Ка-кааааа… Какой, нафиг, загс?

Я реально не ожидаю такого поворота событий!

Куда еще? Какой загс? Я не готова! Я вообще не… Хочу?

— Соглашайся, дура, — авторитетно заявляет мне тетка из очереди.

Интересно, откуда она знает мое второе имя?

На лице написано, что ли?

Полковник оглядывается, кажется, только теперь осознав, насколько много тут народу, берет меня за руку и тащит к выходу.

Осторожно, но сильно тянет, я едва поспеваю за ним.

И тут уж не до разговоров, конечно.

В машине я немного прихожу в себя, смотрю на него.

Собираюсь с силами.

— Слушай, Вик, этого не нужно всего, понимаешь? Не нужно.

— Чего не нужно? — он спокоен, заводит машину, выезжает со двора поликлиники.

— Нууу… Замуж не нужно.

— Не хочешь? — ровно спрашивает он. И губы сжимает.

— А ты?

— Не хотел бы, не предлагал.

— А ты и не предлагал.

— А… То есть тебя формат не устроил? Тебе надо как-то по-другому?

— Мне никак не надо.

Я обиженно отворачиваюсь. Опять на глаза наворачиваются слезы. Замуж… Не знаю, хочу или нет. Но в любом случае это не важно. Потому что замуж надо выходить по любви. А не по залету. А он мне ни разу не сказал, что любит… Какой тут замуж?

Вик делает резкий полицейский разворот, в карман. И тормозит. Смотрит на меня внимательно. Катает желваки по скулам. Злой такой. А чего, спрашивается, злой? Это мне злиться надо! Это меня унижают сейчас!

— Итак. Ты не хочешь замуж? Почему? — опять этот ровный голос! Да бесит!

— Потому что ты меня не любишь.

Сказала — и самой не по себе стало. Я ведь думала об этом раньше, постоянно думала, но себе не признавалась. Потому что, если признаешься, то какой следующий шаг? Правильно. Тот самый.

Но вот в чем беда. Я-то его любила. Дура, знаю. Но куда деваться? Карма второго имени.

— Почему ты считаешь, что я тебя не люблю?

Да хватит, сука, своим голосом ровным меня давить!

— Может, потому что ты об этом не говорил?

— То есть, ты считаешь, что любят только те, кто говорит об этом?

Я молчу. Тут возразить нечего. Мой первый парень говорил, что любит. Перед нашим первым сексом. Собственно, уже после этого печального опыта можно было бы как-то… Поумнеть, что ли…

Но вот никуда не деться от того, что, даже если чувствуешь все правильно, слова важны. Ну важны они.