Но дочь не слушала ее и понеслась вниз по холму. Она хотела побыть одна, скрыться подальше от всех. Добежав до середины улицы, девушка оглянулась и увидела, как родные, повесив головы, пересекают пешеходную дорожку перед их домом. Ее пронзило чувство такого безграничного одиночества, что она остановилась и зарыдала в голос. Она сдернула с головы шарф и так стояла посреди улицы, не зная, что делать и куда идти.
Номер на ее запястье начал немилосердно зудеть. Кристина прижала к нему большой палец, потом пробежала пальцами по мягким прядям волос за ушами, крепко стиснув зубы. Она представила мертвое тело Исаака, лежащее в лесу, и выдернула клок волос. На блаженное мгновение острая боль поглотила все другие чувства.
И вдруг девушка услышала истошный крик матери.
Глава тридцать четвертая
Кристина помчалась к дому. Когда она подбежала к открытой двери, ноги ее словно налились свинцом. Отец сидел в передней на полу, уронив голову на руки, и рыдал. Ома прислонилась к стене, мальчики прижались к ее вздымающейся груди, зарывшись лицами в складках блузки. Мутти стояла на коленях возле скрюченного тела Марии и плакала в голос. Лицо Марии было белым как полотно, тонкая шея вывернута, одна нога лежала на нижней ступени.
Сердце у Кристины похолодело. Она вошла в переднюю, пол под ней шатался, ужас жирным комком поселился в глотке. Она упала на колени возле сестры. «Nein! — кричал ее мозг. — Nein! Этого не может быть! Этого не может быть!» В голову ей пришла жуткая мысль: она наказана за то, что пыталась разрушить чью-то жизнь, за то, что взяла правосудие в свои руки, вынесла приговор Штефану. В ушах у нее звучали слова бабушки: «Бог все видит!» — «Я все исправлю! — мысленно воскликнула она. — Пусть Штефан делает что хочет! Я откажусь от своих слов!»
— Мария! — рыдала она. — Мария! Вставай!
Она взяла руку сестры в свои. Рука была мягкой и безжизненной. Кристина кричала, пока в горле не начало саднить, живот не свело, а вены на лбу не вздулись так, что чуть не лопались. Когда голос ее иссяк, она почувствовала вкус крови.
Любимая сестра Кристины лежала на плиточном полу, как брошенная тряпичная кукла, неестественно разбросав руки и ноги, красная кофта собралась под мышками. Белесые пушистые ресницы на закрытых веках были мокры от слез, под одной ноздрей застыла капля темно-бордовой крови. Кристина зажмурилась в надежде, что откроет глаза и ничего этого не увидит. Воспоминания резанули ее по сердцу: на следующий день после того, как в город приезжал бродячий цирк, Кристина вошла в кухню и застала пятилетнюю Марию возле печи с горящей щепкой над открытым ртом — она пыталась проглотить пламя, как пожиратель огня. Семилетняя Кристина застыла на пороге, в оцепенении упершись одной рукой в дверь и не зная, что делать. К счастью, в кухне вовремя появилась мутти и отобрала у девочки горящую щепку.
Даже тогда, будучи еще слишком маленькой, чтобы осознавать ужас смерти, Кристина со страхом думала, как станет жить, если что-то случится с ее младшей сестрой. Неделями после того случая она ходила за Марией по пятам, опасаясь, что та снова попробует глотать огонь, балансировать на канате или жонглировать ножами, и боялась, что опять не сможет защитить ее.