— Куда держать-то? — отвлек меня Гербрухт. Он пришел на корму и принял рулевое весло.

Небо темнело, наступали сумерки — долгие летние сумерки. Не время начинать длительное путешествие.

— Пересеки реку, — сказал я. — Поищем, где провести ночь.

— А поутру, господин?

— Пойдем на север, понятное дело.

На север, в Беббанбург, на север, домой. На север, где не умирают короли и где не правит безумие.

В гаснущем свете дня мы пересекли реку и разыскали бухточку, глубоко врезавшуюся в камыши Скеапига, где могли провести короткую летнюю ночь. Подожженные нами корабли полыхали ярко, по маленькой гавани плясали зловещие тени. Пожар унялся, только когда на небе показались первые звезды.

Мы могли отплыть вечером, но слишком устали, а мели вокруг Скеапига коварные, их лучше проходить при свете дня. Ночью опасность нам не грозила, под присмотром часовых можно было спокойно выспаться, а поблизости обнаружился сухой холмик, на котором мы развели огонь.

На рассвете ветер усилился, но на этот раз с запада, порывистый и теплый. Я горел желанием отчалить, повести «Сперхафок» на север вдоль побережья Восточной Англии, оставить Уэссекс с его коварством далеко за кормой. Но Бенедетта попросила меня подождать.

— Зачем? — поинтересовался я.

— Господин, у нас есть дела, — расплывчато заявила она.

— У меня тоже есть дело — вести корабль!

— Господин, это не займет много времени.

На молодой женщине был все тот же серый плащ с капюшоном, затенявшим ее лицо от солнца. А оно как раз вставало у нее за спиной и заливало поверхность реки Свальван расплавленным золотом.

— Что не займет много времени? — уточнил я раздраженно.

— То, что мы должны сделать, господин, — упрямо заявила она.

Тут я понял.

— Под рулевой площадкой вы найдете уединение, — сказал я ей. — И ведра.

— Эдгифу — королева! — воскликнула Бенедетта с намеком на гнев в голосе. — Королеве негоже корчиться в вонючем чулане над грязным ведром!

— Ведра можно помыть, — предположил я, но в ответ удостоился только высокомерного взгляда. Я вздохнул. — Ты хочешь, чтобы я подыскал ей какой-нибудь дворец?

— Господин, я хочу обеспечить ей хоть какие-то удобства. Некое подобие достоинства, — пояснила Бенедетта. — Она ведь королева! Господин, мы сможем попасть в ту таверну? — Она указала за реку.

— Гавань полна Этельхельмовых людей, — возразил я. — Лучше уж отлить в ведро, чем угодить к ним в лапы.

— Ну, тогда сойдут и камыши, — снизошла итальянка. — Но, господин, пусть твои воины держатся на расстоянии.

Это означало, что по моему приказу две гребные банки сняли и сделали из них примитивные сходни. Затем я расставил дозорных вокруг тростника с наказом не позволять никому приближаться к участку, выбранному женщинами, и наконец пригрозил казнить или изувечить любого из этих дозорных, кто осмелится подсматривать за дамами. Оставалось ждать. Пока солнце постепенно поднималось, я поговорил с Авирганом, но тот мало что мог рассказать о событиях, разыгравшихся накануне в Фэфрешеме. Он расположил своих людей заслоном на дороге в Лунден, потом его застигли врасплох воины Этельхельма, напавшие с юга.