— Вы мерсийцы! — вскричал я. — Вы побили данов, отразили валлийцев, а теперь вам предстоит стать новой песней о Мерсии! О новой победе! Ваш король идет! — Я знал, что это ложь, но людям перед боем не нужна правда. — Ваш король идет! Так что стойте крепко! Я Утред! И я горжусь тем, что сражаюсь рядом с вами!

И бедные, обреченные на смерть ублюдки радостными кличами встречали меня и Финана, пока мы пробирались через ряды, чтобы занять место в «стене щитов», перегородившей дорогу.

— Тебе нечего здесь делать, — проворчал Финан.

— Но я здесь.

Я все еще испытывал боль после побоев Ваормунда. Болело все. Левое плечо под тяжестью щита ныло так, словно в сустав вкручивали болт. И еще я устал. Я опустил щит, поставил его на дорогу, потом посмотрел на запад, но вышедшее из форта войско еще не показалось из неглубокой долины Веалы.

— Если я погибну… — произнес я едва слышно.

— Тише! — оборвал меня Финан. Потом понизил голос. — Тебе не место здесь. Ступай в задний ряд.

Я не ответил и не двинулся с места. Всю свою жизнь я дрался только в первом ряду. Человек, ведущий других к порогу смерти, должен идти во главе, а не в хвосте. Было душно, поэтому я развязал узел, удерживающий нащечники из вываренной кожи, и оставил их болтаться свободно, чтобы легче было дышать.

Отец Ода встал перед нашей «стеной» и обратился к нам, явно позабыв про стоящих у него за спиной восточных англов.

— Бог с нами! — возвестил он. — Бог — наша сила и наш щит! Сегодня мы повергнем силы зла! Сегодня мы сразимся за Божье Царство!

Я перестал его слушать, потому что невдалеке на западе, над краем долины Веалы, показались знамена. И послышался барабанный бой. Ритм войны приближался. Одного из воинов в нашем первом ряду согнуло пополам и вырвало.

— Съел что-то, — пробормотал он, но это была ложь.

Щиты наши опирались на ноги, в которых тряслись поджилки, желчь подкатывала к горлу, в животе крутило, а наш смех над грубыми шутками звучал натужно.

Первые уэссексцы вынырнули из неглубокой лощины: серая линия с блеском наконечников копий. Восточные англы, так нерешительно противостоявшие нам, начали пятиться, словно освобождая место приближающейся ораве. Мы были правы, мелькнула унылая мысль: они не изъявляли желания сражаться за западных саксов, но и за нас, судя по всему, тоже.

Вышедшие из форта враги приближались. Знамена у них были красочные: с крестами, со святыми, с драконом Уэссекса, с прыгающим оленем Этельхельма. Впереди всех несли штандарт, который я никогда прежде не видел. Ветер развевал его, позволяя хорошо рассмотреть унылого серого дракона Уэссекса под вышитым на сочном алом фоне прыгающим оленем. В верхнем углу примостился маленький крест.

— Бог на нашей стороне! — воскликнул Ода. — И ваш король идет!

Я надеялся, что он прав, и не решался покинуть «стену щитов», чтобы проверить. Ворота были открыты, и нам предстояло просто держать их так, пока Этельстан не придет.

Справа от меня стоял Румвальд. Его слегка трясло.

— Сплотить ряды! — крикнул он своим. — Стоять твердо!

В голосе его не чувствовалось уверенности.