Я кинул взгляд вокруг, на своих, но из них только Живан и Колбе реагировали на происходящее. Оба выдернули из кобуры болтерные пистолеты и выискивали цель. Винзанд сжался в комок в углу, его лицо походило от шока на меловую маску, а Хеквин лежал, истекая кровью из обрубка на месте левой руки.

— Помогите раненому! — крикнул я парализованному страхом регенту.

Он нашел в себе силы сдвинуться с места и постараться унять кровотечение арбитратора, прежде чем тот скончался бы, не приходя в сознание, от болевого шока. У меня не было времени отвлекаться на них и дальше: парень с болтером уже поднимал свое тяжелое орудие так уверенно, точно был одет в броню Астартес. Мой выстрел прозвучал первым, и лазерный заряд пробил кровавую дыру в его ничем не прикрытой груди, заодно стерев с нее татуировку, от одного вида которой у меня слезились глаза. Я было ожидал, что фанатик рухнет замертво, но, к моему ошеломлению и ужасу, он продолжал идти вперед с хихиканьем безумца.

— Да к фрагу! — Я бросился на пол как раз в тот момент, когда он прицелился в меня, и перекатился, лишь чудом опередив поток взрывчатых снарядов, проделавших цепь отверстий поперек всей стены.

Внезапно огонь болтера затих, прерванный почти одновременным отрывистым лаем двух пистолетов; нападавший будто взорвался изнутри и залил всю комнату потоком окровавленных внутренностей, совершенно не украсивших изысканные обои.

— Благодарю.

Я кивнул двум генералам и вытащил из ножен цепной меч, дабы встретить атаку со стороны пассажиров заднего сиденья аэрокара. Они, к счастью, задержались на несколько секунд, перебираясь через тело товарища, сидевшего на месте водителя. В столь замкнутом пространстве в общей свалке для стрелкового оружия уже не оставалось места, потому как шансы задеть своего вместо врага становились слишком велики.

Впрочем, еретиков такие тонкости мало волновали. Они и так уже давно расстались с головой, вероятно находясь под воздействием «Убийцы», если я только не ошибался. Вздувшиеся вены и налитые кровью глаза доподлинно выдавали действие именно этого препарата.

Я уступил дорогу бросившейся в атаку женщине, полностью обнаженной, если не считать кожаной маски, перчаток и высоких ботинок, и вдогонку пнул ее под колено. Она свалилась как раз в тот момент, когда наводила стаббер, зажатый в руке, на Живана. Дальше беспокоиться о ней было некогда, потому что какой-то приятель с телосложением катачанца, но облаченный в пышные розовые шелка, как раз метил мне в голову энергетическим молотом. Я увернулся и поставил блок цепным мечом, отхватив ему руку в кисти. Милостью Императорского благословения, сам молот продолжил двигаться по прежней траектории. Он размозжил голову девахе со стаббером как раз в тот момент, когда она уже поднималась на ноги, так что я смог развернуться и перерубить в поясе третьего нападающего — гибкое молодое создание неопределенного пола, в развевающемся фиолетовом платье и излишне обильной косметике.

Она — или оно — распалось надвое ровно посредине, радостно хихикая, и поползло вперед на залитых кровью руках, стараясь добраться до пистолета, который обронило при падении. Размашистым пинком я отбросил верхний обрубок тела к стене, чуть не поскользнувшись в растекающемся озере крови. Даже усиленное военными химическими препаратами, человеческое тело не слишком долго может протянуть в таком состоянии. Глаза существа закатились, и, пару раз конвульсивно содрогнувшись, гермафродит наконец угомонился.