Никогда в жизни Волков не радовался так появлению попов как в тот день. Когда Ёган пришёл снизу и сказал, что во дворе видел знакомых попов из Ланна, тут же кавалер кинулся вниз. Сам хотел взглянуть.

И был рад неимоверно, когда увидал внизу дюжину монахов на трёх телегах, и среди них отца Николаса. Того самого, с кем недавно был в городе Альке где выявили навет.

Монах был не спесив и тоже радовался кавалеру. Они обнялись как старые друзья:

— Рад я, что вы приехали. Рад, что аббат и архиепископ вас благословили, — говорил Волков.

— Как получили ваше письмо, так сразу засобирались, думаем, уж кавалер врать не будет. Ведьмы будут.

— Будут, будут, — обещал кавалер, — у меня целая тюрьма этими бабами набита, вам на неделю хватит. Как хорошо, что аббат вас отпустил.

— А он нас не отпустил, — с улыбкой сообщил брат Николас, и добавил заговорщицки, — он тут, с нами приехал, ждёт вас.

— Приехал? — удивился кавалер. — Сам казначей его Высокопреосвященства тут?

— Тут, тут, — кивал брат Николас, — а как же ему не приехать, если о вас и ваших делах только и разговоров в Ланне.

— Откуда ж про мои дела Ланне знают? — удивился Волков.

— Уж не волнуйтесь — знают, — многозначительно сообщил монах, — и следят с интересом. Архиепископ обо всём знает и нас лично в дорогу благословил.

— А где же аббат?

— Пошёл покои себе и нам смотреть, — сообщил брат Николас.

Волков сразу его заметил и удивился. Был он в большой обеденной зале.

Обычно казначей его Высокопреосвященства был одет в грубую монашескую одежду, старые стоптанные сандалии, носил деревянный крест на груди. А тут он стоял и говорил с распорядителем Вацлавом. Был он в великолепной одежде алого шёлка, пояс пурпурный широкий, широкополая шляпа, золотые перстни и распятие золотое, не иначе как простой аббат сан имел кардинальский. Вацлав пред ним стоял полусогнувшись. А как увидел брат Илларион Волкова, так руки ему протянул, заулыбался.

Кавалер руки ему целовал обе, а потом и сам аббат кавалера расцеловал как друга старого и приговаривал:

— А вот и герой наш любезный. Наш Аякс бесстрашный.

— Вы ищите покои для себя, — произнёс Волков, — я могу уступить вам свои, они здесь лучшие.

— Что вы, сын мой, что вы, — махал рукам аббат, — королям да князьям мирским здесь стоять по карману. А мне и братии моей, то большая обуза и грех. Нет, я себе сыщу приют у отцов местных, — он понизил голос и улыбался, — бесплатно побуду, местные отцы богаты, приютят авось. А братьев помещу в местный монастырь, там им и постель будет и стол, нечего деньги на ветер кидать.

«Да, — думал Волков, — с этим монахом не забалуешь! Уж этот жареных поросят есть не станет, не отец Иона покойный».

— Но то после, — продолжал брат Илларион, — а сейчас у меня к вам разговор, и такой, что лучше бы нас никто не слышал больше.

Это ему сразу не понравилось, и как оказалось, предчувствие его не обмануло.

Волков и брат Илларион уселись в покоях Волкова за стол, Ёган принёс им вина, и пока монах удивлённо оглядывал роскошь, кавалер всё пытался угадать, о чём пойдёт речь. Долго ему гадать не пришлось, казначей его Высокопреосвященства отпил вина, поболтал его в стакане, поглядел через него на свет, и сказал: